Мы уже привыкли к тому, что любое упоминание с высоких трибун о том, что Россия – православная страна у прогрессивной российской общественности и прочих проамериканских агентов влияния, например на Украине, вызывает стойкое отторжение. Особое негодование традиционно вызывают слова об уникальности российской цивилизации, «русском мире» и внешнеполитических задачах России. Любая апелляция к Богу и напоминания о великом прошлом и больших задачах, стоящих перед страной, воспринимаются не иначе как проявление сектантства.

В этой связи интересно напомнить об опыте США, чьи политики на протяжении уже сотен лет формируют образ исключительности государства и его божественной избранности. собрал 17 цитат американских политиков, уверенных в том, что задача США – «спасти мир», а жители страны «благословлены Богом».

Президент США Джон Адамс (1789 г.): «Я всегда с благоговением рассматриваю образование Америки как открытие поля деятельности и замысла Провидения для просвещения невежественных и освобождения порабощенной части человечества повсюду на земле».

Президент США Авраам Линкольн (1863 г.): «Мы должны торжественно постановить, что эти смерти не будут напрасными, и наша нация под покровительством Бога получит новый источник свободы, и это правительство из народа, созданное народом и для народа, не умрёт на земле».

Президент США Ульям Мак-Кинли (1897 г.): «Наша вера учит, что нет опоры более надежной, чем Бог наших предков, который так недвусмысленно оказывал содействие американскому народу во всех его испытаниях и который никогда не покинет нас, если мы будем поступать согласно его заповедям и смиренно будем идти за ним след в след».

Сенатор Альберт Беверидж (1900 г.): «…Бог сделал своим избранным народом американцев, которым Он предназначил вести к возрождению весь мир. Это о нас сказал Господь Бог: „В малом вы были верны, над многими вас поставлю“.

Президент США Вудро Вильсон (1919 г.): » Я, например, верю в судьбу Соединенных Штатов глубже, чем в любое иное из дел человеческих. Я верю, что она содержит в себе духовную энергию, которую ни одна другая нация не в состоянии направить на освобождение человечества. Америка обладала неограниченной привилегией исполнить предначертанную судьбу и спасти мир».

Президент США Дуайт Эйзенхауэр (1954 г.): «Прежде всего, мы стремимся воплотить наши общие усилия как нация, благословленная Всемогущим Богом».

Президент США Ричард Никсон (1973 г.): «Бог хранит Америку, и Бог хранит всех и каждого из нас».

Президент США Рональд Рейган (1990 г): «Если лишить американцев веры в наше великое будущее, нельзя будет объяснить, почему мы так убеждены в том, что Америка – земля обетованная, а наш народ избран самим Богом для того, что трудиться над созданием лучшего мира».

Президент Джордж Буш-младший (2004 г.): «Мы призваны Небом стоять за свободу».

Экс-губернатор штата Аляска Сара Пейлин (2008 г.): «Молитесь за постройку газопровода, ибо этот 30-миллиардный проект создаст новые рабочие места. Молитесь за наших солдат за границей, которые были посланы туда нашей властью, чтобы исполнять замысел Божий…».

Кандидат в президенты, республиканец Ньют Гингрич (2009 г.): «Американская исключительность отличается тем, что, мы - единственный народ в истории, заявивший, что власть идет прямо от Бога к каждому из нас».

Экс-губернатор Арканзаса и кандидат в президенты Майк Хаккаби (2010 г.): «Отрицать исключительность американцев – значит, по сути, отрицать саму душу нашей нации».

Кандидат в президенты, республиканец Митт Ромни (2011 г.): «Бог создал эту страну не для того, чтобы наша нация следовала за другими. Судьба Америки - не в том, чтобы быть одной из нескольких одинаково сбалансированных мировых держав“.

Сенатор от Республиканской партии Марко Рубио (сентябрь 2013 г.): » История учит нас, что сильная Америка - источник добра в мире. Ни одна страна не освободила больше людей и не сделала так много для того, чтобы повысить уровень жизни во всем мире… как Соединенные Штаты. Мы остаемся маяком надежды для людей во всем мире».

Президент США Барак Обама (2013 г.): «Бог хранит вас, и Бог хранит Соединенные Штаты Америки».

Экс-мэр Нью-Йорка Руди Джулиани (2015 г.): «Со всеми нашими недостатками, мы самая исключительная страна в мире. Я бы хотел видеть кандидатом в президенты того, кто сможет выразить эту исключительность».

Кандидат в президенты Тед Круз (2015 г.): «Наши революционные идеи были основаны на правах, которые исходят не от людей, но от Бога Всемогущего… Американская исключительность сделала эту страну … сияющим городом на холме…Божье благословение лежало на Америке с момента зарождения нации, и я верю, что Бог все еще с Америкой».

В ходе выступления в высказываниях Обамы доминировала тема Сирии. «Да, сирийское правительство сделало первый шаг – предоставило информацию о своем химическом оружии», - заявил он. Президент США подчеркнул, что считать позицию Асада правильной и думать, что газовую атаку зарином могли провести повстанцы, – это значит идти наперекор здравому смыслу. Он также отметил, что резолюция Совбеза ООН должна предусматривать определённые последствия в том случае, если Сирия не выполнит свои обязательства.

В свете Сирии и других вопросов президент США также высказался по поводу исключительности Соединённых Штатов. «Я уверен, что Америка должна остаться вовлеченной в это дело ради нашей собственной безопасности, но также я уверен, что миру от этого будет лучше», - заявил он.

«Некоторые могут не соглашаться, но я верю в то, что Америка исключительна, отчасти в свете того, что мы продемонстрировали готовность, не щадя свою кровь и свои богатства, отстаивать не только свои собственные интересы, но и интересы всего мирового сообщества», - подчеркнул Обама.

По словам президента, Соединённые Штаты не представляют угрозу для мира. Америка, добавил Обама, беря на себя бремя лидерства, заполняет пустоту, которую ни одно другое государство не может заполнить.

Эксперты американского телеканала CNN считают, что Обама таким образом ответил на статью Владимира Путина в The New York Times, где президент России упоминал об «американской исключительности», сообщает Ино-ТВ .

В то же время глава комитета Госдумы по международным делам Алексей Пушков считает, что Обаме не стоило говорить об «американской исключительности с трибуны ООН».

«Он вынес свой спор с Путиным на международный суд присяжных - и это ошибка», - написал Пушков в своём Twitter.

Напомним, что 12 сентября американское издание опубликовало статью Путина о ситуации в Сирии. В материале говорится, что угроза американского удара по Сирии спровоцирована оппозицией, которая сама виновна в химической атаке под Дамаском. Путин также напоминает, что военные действия в Афганистане, Ираке и Ливии не принесли Соединённым Штатам желаемого результата, а привели к жертвам среди гражданского населения.

Далее Владимир Путин высказал мысль, ставшую темой многих заголовков в прессе и вызвавшую у многих читателей бурную реакцию. Он обратил внимание на то, что многие слышат в речах американских политиков: на идею исключительности американцев. Что Америка, как иногда заявляют её власти, действует из моралистических побуждений и убеждённости в том, что она исключительна, что она правильнее и лучше остальных стран. По словам Путина, это очень опасный путь для любой нации: «Считаю очень опасным закладывать в головы людей идею об их исключительности, чем бы это ни мотивировалось... Все мы разные, но, когда мы просим Господа благословить нас, мы не должны забывать, что Бог создал нас равными».

Американские политики могут ожесточенно спорить друг с другом по многим вопросам, но в одном они всегда солидарны: Америка – это такая исключительная и выдающаяся страна, что равных ей нет и не будет. А посему, что бы она ни творила, для всех остальных народов Америка является образцом мудрости и добропорядочности, и образец этот самою судьбой предназначен указывать всем остальным правильные пути.

В этом смысле президент США, заявивший в своём обращении по Сирии об «исключительности» американской нации в духе концепции о ее «явном предначертании» (“manifest destiny”), ничем не отличается от своих предшественников. При всех уверениях Обамы в том, что он проводит «уважительную к другим» внешнюю политику, он не в состоянии отказаться от этой «священной коровы» политического класса Соединенных Штатов. Обама не хочет видеть, что эта идея и является одной из главных причин сохранения нестабильности в мире, когда Вашингтон стремится всем и повсюду навязать свою линию. Именно американское давление в конечном счете служит причиной большинства конфликтов современности.

Мало какой печатный материал привлек за последнее время в Америке к себе столько внимания, как статья Владимира Путина «Россия призывает к осторожности» в газете The New York Times. Особенно то ее место, в котором он вступил в полемику с Обамой, заявив, что считает «очень опасным закладывать в головы людей идею об их исключительности, чем бы это ни мотивировалось».

Представителей обеих партий на Капитолийском холме это абсолютно справедливое и корректное замечание просто взбесило. Их ответ был насквозь иррационален, а временами непристоен. Спикер палаты представителей Джон Бонер заявил, что оскорблен этими словами российского президента. Сенатор-демократ Боб Менендес, который занимает пост председателя Комитета сената по международным отношениям, заявил, что, когда читал статью, его «чуть не стошнило». А славословие Америке перехлестнуло всякие границы здравого смысла. Марко Рубио, сенатор от Республиканской партии написал в National Review: « учит нас, что сильная Америка - источник добра в мире. Ни одна страна не освободила больше людей и не сделала так много для того, чтобы повысить уровень жизни во всем мире… как Соединенные Штаты. Мы остаемся маяком надежды для людей во всем мире». Пегги Нунан настаивала в Wall Street Journal, что «Америка исключительна не потому, что она давно уже пытается быть силой добра в мире. Она пытается быть силой добра из-за своей исключительности».

Сенатор Джон Маккейн, соперник Барака Обамы на президентских выборах 2008 года, посчитал, что колонка российского президента была «оскорблением умственных способностей каждого американца». А затем он на своём примере продемонстрировал эти самые способности в ответном обращении к российскому народу. Заблудившись во времени, Маккейн почему-то счел, что основным информационным рупором в России по-прежнему остается «Правда». Его статья, размещенная на интернет-ресурсе с таким названием, как раз вполне соответствует канонам «правдистской» журналистики времен холодной войны. Ничего доказывать Маккейн и не пытается, а лишь обличает, грозит и неожиданно объявляет себя пророссийским политиком. Выглядит это у него так: в интересы российского народа, вещает Маккейн, входит следовать интересам американского, уже достигшего неслыханных высот цивилизации. Вот такая «пророссийскость». Никаких самостоятельных интересов у России он не видит, поскольку ее народ, дескать, находится в плену у одного человека – Владимира Путина, которого Маккейн рисует абсолютным вселенским злом. Ведь сомневаться в американской исключительности, по-видимому, могут только форменные монстры. Чего стоит, например, пассаж Маккейна о том, что «люди в России не менее, чем американцы, наделены нашим Создателем неотчуждаемыми «правами на жизнь, свободу и стремление к счастью», но «президент Путин и его окружение не верят в эти ценности». И ведь этот бред изрекает известный и влиятельный в Америке политик! В интервью CNN Маккейн уже прямо высказался о том, что на самом деле его заботит больше всего: «Вся эта комедия ошибок (вокруг Сирии) нас сильно ослабила. Путину открылся путь на Ближний Восток, где русских не было с 1973 года».

Редкие голоса, признающие излишнюю американскую самоуверенность помехой к тому, чтобы трезво и объективно оценить стремительные перемены в мире, тонут в море возмущенных протестов. Американским элитам уже мало простой исключительности. Они доказывают, что это «исключительная исключительность». Обозреватель New York Post Рич Лаури противопоставляет, например, «хорошую» демократическую американскую исключительность «плохой» автократической российской, называя ее проклятием. При этом ему невдомек, что отказ от признания равных прав других стран по сравнению с Америкой и есть признак автократизма. Дана Милбенк, обозреватель The Washington Post в комментарии к статье «Ответ американского народа Путину» заметила, что аргументы российского президента по поводу «исключительности» американцев на них не подействуют: «Когда вы ставите под сомнение американскую исключительность, вы найдете немного поддержки среди всех нас - либералов и консерваторов, демократов и республиканцев, голубей и ястребов».

Из думающего меньшинства можно отметить немногих. Так, Джилл Догерти, корреспондент CNN по международным вопросам, попыталась в одном из репортажей перевести разговор в более серьезную плоскость, отметив, что слышала от граждан США высказывания такого рода: «Да кто такой этот российский президент, чтобы читать Соединенным Штатам нотации о международном праве и дипломатии?» Однако на самом деле, как она указывает, Путин хочет донести простую мысль: российская внешняя политика строится на принципе государственного суверенитета, и США не могут решать за весь остальной мир, а такие организации, как ООН имеют решающее значение. «И эти мысли… действительно вызывают отклик в некоторых странах. Например, в Китае, который согласен с Россией в том, что США не должны говорить другим, что делать. Это их аргумент. И что Соединенным Штатам не следует пытаться свергать режимы. Сейчас российская внешняя политика придает этому очень большое значение».

Американский политический телекомик Джон Стюарт откровенно смеётся над тем, что американские каналы видят в развитии событий вокуруг Сирии только потерю престижа. Он, например, следующим образом реагирует на слова обозревателя Fox News Стюарта Варни: «Президент Обама привел нас к унизительному поражению».

«Поражению?! Кому мы проиграли?! Здравомыслию? Этот раунд за тобой, рациональное мышление».

Анализируя американские претензии на исключительность, Стивен М. Уолт, обозреватель Foreign Policy, профессор на кафедре международных отношений Школы государственного управления имени Кеннеди при Гарвардском университете указывает на пять основных устоявшихся в этой области мифов.

Миф первый. В американской исключительности есть нечто исключительное само по себе. Но для великих держав считать себя «особыми» - это правило. Ничего нового в этом смысле американцы не изобрели.

Миф второй. США ведут себя достойнее, чем другие страны.

Однако факт остается фактом: столкнувшись с внешней угрозой, американские лидеры всегда делали то, что считали необходимым, не задумываясь о моральных принципах. Представление об уникальном «благородстве» США, возможно, тешит самолюбие американцев, но, увы, не соответствует действительности.

Миф третий. Успехи США обусловлены особым «американским гением».

Своими прошлыми успехами Америка обязана удачному стечению исторических и географических обстоятельств не меньше, чем каким-либо уникальным качествам национального характера. Молодой стране повезло в том, что континент щедро наделен природными богатствами и большим количеством судоходных рек. Ей повезло и в том, что она располагалась в отдалении от других великих держав, а коренное население Северной Америки находилось на менее высокой стадии развития и не имело иммунитета против европейских болезней.

Миф четвертый. Мир меняется к лучшему в основном благодаря Соединенным Штатам.

Американцы приписывают себе чрезмерные заслуги в обеспечении прогресса во всем мире и не готовы признавать свою вину в тех случаях, когда США совершают ошибки. Американцы не замечают собственных изъянов, причем настолько, что это уже опасно. Помните, как пентагоновские штабисты думали, что в Багдаде американские войска будут встречать с цветами? На деле же американским солдатам «дарят» в основном гранаты из РПГ и самодельные взрывные устройства.

Миф пятый. С нами Бог.

Рональд Рейган говорил согражданам, что Америка появилась на свете по «Божьему промыслу», и как-то процитировал слова папы Пия XII: «Америке вручил Господь судьбы многострадального человечества». Однако американцам стоило бы прислушаться и к предостережению Авраама Линкольна, который говорил: «Больше всего нас должен волновать вопрос: «А сами мы на стороне Бога?» Уместно вспомнить и об афоризме, приписываемом Бисмарку: «Бог помогает дуракам, пьяницам и Соединенным Штатам Америки».

«Если американцы действительно хотят стать исключением из правил, - пишет Стивен М. Уолт, - им следует начать с куда более скептического взгляда на саму идею «американской исключительности».

Иррациональная, ни на чём не основанная вера в свою исключительность мешает американцам осознать, почему другие могут отвергать гегемонию США, почему политика Вашингтона так часто вызывает возмущение в разных концах мира и воспринимается как лицемерие, будь то вопрос о соблюдении международного права или склонность Соединенных Штатов осуждать действия других, закрывая глаза на промахи и изъяны своей политики, пороки своего общества или преступления своих военнослужащих...

Считают ли французы себя исключительной нацией, имеющей право на какую-то привилегированную роль в мире? Задай этот вопрос в Париже или в Лионе, и уверен, что большинство французов ответят отрицательно. Что и понятно. В стране, 200 с лишним лет назад провозгласившей в Декларации прав человека и гражданина принцип равенства всех людей, свободу личности, слова и совести, такая реакция вполне естественна.

Тем более что страна спустя два десятилетия после Великой французской революции получила историческую прививку от болезни под названием "национальное превосходство". И сделал ее, надо полагать, даже не помышляя об этом, Наполеон Бонапарт.

Он-то как раз верил в "высшее предназначение" Франции, а его планы предусматривали тотальное переустройство если не всего мира, то, по крайней мере, Европы. Первый консул, а потом и самопровозглашенный император Наполеон для осуществления своих планов вовлек в нескончаемую череду военных походов миллионы поверивших ему граждан. Провозглашенной целью было освобождение европейских народов от угнетавших их тиранов и деспотов, создание пространства "разума, света и прогресса".

Наполеон был не первым и, увы, не последним политиком, кто выдавал собственные амбиции за волю нации

Конечно, Наполеон лукавил, - делится своими мыслями профессор Парижской высшей школы социальных наук Жак Сапир. - Захватывая одну за другой европейские страны, он преследовал в первую очередь собственные интересы, которые, по его глубокому убеждению, совпадали с интересами Франции. Кстати, в мировой истории он далеко не первая личность и, увы, не последняя, выдававшая собственные амбиции за волю той или иной нации. Что касается населения стран, которые он обещал облагодетельствовать, то оно быстро разобралось, что к чему. В Испании крестьяне поначалу встречали наполеоновских гвардейцев хлебом и вином, но потом взялись за оружие. Захватив часть Польши, которая в то время принадлежала Российской империи, не освободил крепостных, хотя ранее обещал это сделать.

Поход на Москву стал для Бонапарта началом краха. Во Франции, если хотят сказать о полном провале, говорят "это было Березино"...

Жак Сапир : Тогда погиб цвет нации, многие сотни тысяч французов полегли на полях сражений. Сам император провел последние годы жизни в ссылке. А итог? Плачевный. Тот урок до сих пор жив в исторической памяти нации. И все-таки, если говорить о некой исключительности, то я бы, скорее всего, сделал акцент на роли Великой французской революции, изменившей менталитет нации. Свою специфичность французы видят в общечеловеческих идеалах, которые отложили отпечаток как на народ, так и на политические элиты страны. Об этом в свое время говорил генерал де Голль, считавший, что величие Франции в мире напрямую связано с ее поддержкой свободы других народов, что, правда, не помешало ей оставаться колониальной державой вплоть до 60-х годов прошлого века.

Есть и другая форма исключительности, та, которая привела в Германии к нацизму и краху, милитаризму в Японии и атомным бомбам, сброшенным на Хиросиму и Нагасаки. США, взявшие на себя роль нации, стоящей выше других, ответственны за трагедии Вьетнама, Ирака.

Жак Сапир : Это так. Надо понимать, откуда взялся амбициозный замах Америки. Давайте, не забывать, что эту страну основали переселенцы, приплывшие к берегам Америки на корабле "Мейфлауэр" в 1620 году. Кем они были? Протестантскими сектантами, преследуемыми у себя дома за радикальные взгляды. Именно они стоял у истоков "мессионизма", ниспосланного свыше предначертания США править миром, наводя в нем порядок. Американский порядок. Тот самый, который на деле в первую очередь выгоден заокеанским элитам. Что касается Франции, то, по сложившейся традиции, она склонна давать уроки другим странам. Возьмите Хартию ООН, которую разработал коллектив во главе с французом Рене Кассен. В ней изложены универсальные принципы, но там не сказано, что надо воевать, чтобы воплотить их в жизнь.

- Позиция Франции в сирийском деле говорит об обратном. Париж намеревался наказать Дамаск.

Жак Сапир : Есть логика нации, а есть логика правительства. В данном случае они не совпадали, о чем свидетельствуют опросы общественности. Подавляющее большинство французов было против военного сценария. Часть социалистов вместе с Франсуа Олландом встали на позиции, основанные на моральном подходе к политике. Это не значит, что, занимаясь политикой, надо отбросить мораль. Однако политика - это одно, а мораль - иное. Смешивать эти понятия, тем более менять местами есть дело крайне опасное.

Справка "РГ"

В своем обращении к нации 10 сентября 2013 года президент США Барак Обама заявил: "Почти семь десятилетий США были опорой международной безопасности. Это означает нечто больше, чем создание международных договоров. Это означает - приведение их в силу. Бремя лидерства часто бывает тяжелым. Но мир стал лучше, благодаря тому, что мы несем это бремя... Наши идеалы и принципы, наша безопасность оказались под угрозой в Сирии, также как и наше лидерство в мире, в котором мы стараемся гарантировать, чтобы опаснейшее оружие никогда не применялось... Америка - не мировой жандарм. В мире происходит множество ужасных вещей, и не в наших силах исправить все ошибки. Но если мы можем приложить скромные усилия и подвергнутся незначительному риску, чтобы спасти детей от отравления газом, и вместе с тем надолго защитить наших детей, я считаю, мы должны действовать. Вот, что отличает Америку от других. Вот, что делает нас исключительными...

Со смирением, но решительностью, нам предстоит всегда отстаивать эту истину".

Подготовила Анна Федякина

Япония является, пожалуй, одним из самых ярких примеров того, к каким печальным последствиям может привести уверенность в собственной исключительности, "особой роли" и прочих "мессианских посылах".

Начав активную индустриализацию и достаточно эффективно восприняв западные технологии и многие обычаи, Япония с конца XIX века начала стремительно экономически развиваться. Однако вскоре такие японские качества, как упорство, трудолюбие, приверженность к коллективу и преданность государству, оказались, хотя и не без некоторого сопротивления, направлены в разрушительную и захватническую плоскость. Принципы богоизбранности и собственной "особой роли" вылились в войны с Китаем и Россией. А успехи в этих конфликтах еще более подогрели аппетиты агрессивно настроенных сил, которые в то время оказались у власти в Стране восходящего солнца.

В результате в 1930-х годах профашистские и милитаристские партии выдвинули идею создания Великой Японии. Была выдвинута идея "Азия для азиатов", провозглашена цель "освобождения азиатских народов от западного колониализма", в первую очередь британского и французского. Правда, при этом японцы особую, руководящую роль отводили именно себе, как "особой нации". В результате японскому порабощению подверглись именно те, кому обещали "мир, процветание и благоденствие". Превратилась в колонию вся Корея, расчленен и оккупирован Китай, завоеваны Филиппины, Малайзия, Сингапур, Бирма и другие страны. Планировалось создание и на территории бывшего СССР марионеточной и подчиненной Токио Дальневосточной Республики, которая должна была протянуться аж до Урала, но поражение немецко-фашистских войск под Сталинградом заставило Японию умерить аппетиты. А в Азиатско-Тихоокеанском регионе Япония схлестнулась с США и силами союзников по антигитлеровской коалиции.

О преступлениях японской военщины страны Азии помнят до сих пор очень хорошо.

Дальнейшие совместные удары Советской армии в Маньчжурии и войск США в Тихом океане привели к полному краху Японии в этой войне. Страна же оказалась оккупирована Соединенными Штатами. А последствия от своих экспериментов с "особой ролью" Япония продолжает ощущать и до сих пор. Конституция запрещает Стране восходящего солнца направлять свои войска за рубеж. Сами же японцы постоянно вспоминают про то, во что для них вылилась авантюра с "богоизбранностью". С другой стороны, направленная в созидательное русло энергия японцев дала положительные результаты, породила "экономическое чудо".

В истории Польши теория собственной исключительности и восприятие своего государства как супердержавы приводили к самым кровопролитным и унизительным для поляков событиям.

Отрывок из воспоминаний бывшего русского офицера, жившего в Польше в канун начала Второй мировой войны ("Часовой" N 246 (5 декабря 1939 г.): "И пресса, и власти, и рядовые люди совершенно серьезно обсуждали вопрос о полном разгроме Германии. Вот распространенное мнение: "У немцев режим трещит, революция на носу, голод, в Польшу бегут тысячами германские дезертиры; находились "очевидцы", видевшие "собственными глазами" эти тысячи немецких офицеров и солдат, переходивших германо-польскую границу. Стоит только польской армии ударить одновременно на Восточную Пруссию и на Берлин, как все полетит. Данциг будет занят в несколько часов, через неделю наша кавалерия будет поить своих коней в древнем польском Кролевце (Кенигсберг), а через две недели мы будем под стенами Берлина. Конечно, война закончится в 2-3 недели, если не обманут французы и англичане, ну а если они и на этот раз не выступят, то справимся и без них. Под угрозой страшной революции немцы вынуждены будут пойти на капитуляцию и Польша сыграет огромную историческую роль, восстановив то положение, которое было до XVII века, когда наши короли давали из своих рук герцогские титулы тевтонским маркграфам". О том, когда и почему в Польше появилась теория о своей исключительности и превосходстве над другими народами, "РГ" рассказал польский историк и журналист Петр Сквечинский:

Поляки так высоко взлетели в своей вере в собственную исключительность, что это падение было очень тяжелым

Петр Сквечинский: Это началось в XVI-XVII веках. Тогда у польской шляхты была своего рода идеология - сарматизм, - которая подразумевала, что польская шляхта происходит от сарматов, древнего степного народа, известного из греческой и римской этнографии. Изначально знать считалась потомками сарматов, а простонародье - славян. Затем эта идея исключительности стала общей. И на тот момент это имело некоторые основания - Речь Посполитая действительно была тогда довольно могущественной, к тому же там была своего рода демократия - шляхта сама выбирала себе короля. И это было единственное такое государство в Европе, в которой преобладал абсолютизм. Поляки так тяжело переживали последовавшие позднее разделы своей страны, в том числе и потому, что им казалось, что их нельзя ставить на один уровень с чехами или словаками. Много народов не имело независимости в тот период, но не все были перед этим таким могущественным государством. К тому же они так высоко взлетели в своей вере в собственную исключительность, что это падение было очень тяжелым. Кстати, именно это сознание собственной исключительности привело к появлению у поляков уверенности, что у них есть некая миссия, что их страдания имеют некий смысл. Например, что Польша охраняет Западную Европу от притязаний России. Великий польский поэт Адам Мицкевич в стихотворении "Редут Ордона" писал, адресуясь к царю, в частности, такие строки: "Когда твоя бронза пугает турков за Балканами, когда парижское посольство лижет твои ноги, Варшава одна противостоит твоей силе, поднимает на тебя руку и срывает корону".

- И к чему это привело поляков?

Петр Сквечинский: Польша слишком уверовала в свои силы. В 30-е годы прошлого века и польское правительство, и в большой части польский народ поверили в то, что Польша - супердержава. В канун 1939 года было распространено убеждение, что если будет война с Германией, то победа будет за поляками. "Понятно, что французы, конечно, помогут" - так считали тогда в Польше. Здесь была довольно большая для этой части Европы армия, она быстро модернизировалась, но по сравнению с Германией, этого, конечно, было мало. И когда в 1939 году Польша потерпела поражение в войне с Германией, это повергло поляков в настоящий шок.

- Польша могла бы избежать поражения в 1939 году?

Петр Сквечинский: Если бы в 1938 году - за год до начала польской кампании вермахта, когда Европа в первый раз оказалась на грани войны, Польша решила бы помочь Чехословакии, все, возможно, повернулось бы по-другому. Чешская армия была довольно современной, оснащенной в том числе бронетанковым вооружением и тяжелой артиллерией, у чехов были сильные фортификационные укрепления в Судетах, а границы в 1939 году проходили так, что Силезия находилась между Польшей и Чехией, то есть для Германии это были очень невыгодные условия для начала войны. Это была бы совершенно другая война.

Кстати

По мнению Сквечинского, после поражения в 1939 году, поляки чувствовали себя чрезвычайно униженными - была супердержава, и в течение 10 дней от этой супердержавы ничего не осталось. Решение об антигитлеровском восстании в Варшаве в 1944 году было продиктовано не только политическим стремлением взять инициативу в свои руки и не допустить навязывания Польше коммунизма. И даже не только совершенно справедливым желанием мести - ведь немецкая оккупация была чудовищной. Кроме всего прочего, это было попыткой поляков совершить великий подвиг, чтобы сохранить лицо.

На прошедших выборах в бундестаг партии, опирающиеся на национализм и исключительность одной нации, набрали лишь около полутора процентов голосов. По сравнению с другими европейскими странами, например, Голландией, Австрией, Грецией и даже Швецией, где расистские и шовинистические настроения необычайно популярны, в Германии с этим все спокойно. Не в последнюю очередь потому, что немцы извлекли уроки из своей истории.

Сейчас против демонстраций неонацистов на улицы выходит в десятки раз больше людей. Молодым людям и в голову не придет рассказывать о том, что Германия занимает какое-то исключительное положение на мировой арене. Не принято это. Что же произошло со страной? Ведь некогда идея об исключительности арийской нации завладела умами немецкого народа, приведя к самой большой в истории человеческой цивилизации катастрофе.

По словам профессора политологии Свободного университета Берлина Петера Гроттиана, для того чтобы тезис о якобы первенствующем положении той или иной нации привел к негативным последствиям, необходимо несколько социально-исторических условий. Таковые и образовались в самом начала XX века в Германии.

Тогда эта мощная индустриальная нация считала себя ущемленной по сравнению с Англией и Францией. Ведь эти соседние государства обладали громадными колониальными территориями, во многом превосходящими по площади сами европейские метрополии. Завоевав парочку незначительных африканских стран, Германия все же, по сути, осталась ни с чем, а это ущемляло самосознание нового империалистического гиганта.

100 тысяч тонн золота выплатила Германия в качестве репарации по итогам только Первой мировой войны. Последний транш ФРГ перевела в 2010 году

Поэтому во времена последнего кайзера Вильгельма II в Германии распространилась идея о том, что "народ поэтов и философов" должен занять достойное положение в мировой истории, которую он по праву заслуживает. Ущемленная гордость нашла свой выход в новой и удобной военной доктрине. Невыпущенный пар потенциального завоевателя воплотился в Первую мировую войну на территории европейского континента, которая привела к колоссальным жертвам, обнищанию народа и падению духа нации вместо ее укрепления.

В начале 30-х годов Гитлер выиграл выборы в рейхстаг, насильственным путем устранив часть своих серьезных противников. Непосредственно после этого отточенная его соратником Йозефом Геббельсом идея исключительности немецкой нации завладела умами немцев. Все "неарийское" стало немодным и даже вроде как противоестественным. Немцы вдруг уверились в том, что именно они должны были захватить мир и доказать всем закономерность роли их нации как исторического лидера. Эта убежденность приобрела маниакальный характер. Неудовлетворенные комплексы от поражения в Первой мировой, высокомерное чувство превосходства "арийской расы" и отсутствие опыта демократического государственного правления, по словам профессора Гроттиана, привели к тому, что в стране распространились шовинистические, расистские и антисемитские настроения. А от них до идеи второго завоевательного похода "великой нации", которая должна была "получить то, что ей по праву положено", был всего один шаг.

В конце 30-х годов тезис исключительности арийской расы приобрел формальное подтверждение в резюме конференции в берлинском пригороде Ванзее, которая официально благословила "арийцев" на травлю евреев, а также народностей синти и рома (в просторечии цыган). Позднее гитлеровская Германия напала на Польшу, а затем и на СССР. Начавшаяся кровопролитная война захватила всю Европу - от Греции до Англии, принеся громадные страдания миллионам людей. Гитлеровская военная машина хладнокровно уничтожила миллионы неарийцев и противников режима в специально созданных концентрационных лагерях, превзошедших по своей изощренной подлости, масштабу и жестокости все доселе известные методы массового истребления людей.

Профессор Гроттиан считает, что к ужасным последствиям раздутой национальной гордости привело, во-первых, то, что представление о своей роли в истории не соответствовало позиции и положению Германии в тогдашнем политическом ландшафте. Сейчас же Германия, по праву обладая высоким статусом, вместе с тем остается одной из наиболее влиятельных стран ЕС, в котором все проблемы решаются демократическим путем. Кроме того, все ведущие партии и правительство страны резко негативно относятся к участию Германии в военных конфликтах.