Библейские образы и мотивы в поэме А. Ахматовой "Реквием"

Почти все, писавшие о "Реквиеме", обращали внимание на то, что современность передается в поэме с помощью библейских аналогий, что образы и мотивы Священного Писания становятся для Ахматовой средством художественного осмысления действительности, а картины Апокалипсиса - символом ее эпохи.

Лишь учитывая зловещую сущность сталинского тоталитаризма, истинный смысл событий, свидетелем которых выпало стать Ахматовой, можно понять, насколько непросто было поэту подобрать адекватный происходящему масштаб для художественного воплощения этих событий. Выбор, сделанный Ахматовой в "Реквиеме", был продиктован эпохой -трагической эпохой тридцатых годов. Сознавала ли себя сама Ахматова творцом, автором нового Апокалипсиса? Или осознание этого пришло к ней позднее: "В 1936-м я снова начинаю писать, но почерк у меня изменился, но голос уже звучит по-другому. А жизнь приводит под уздцы такого Пегаса, который чем-то напоминает апокалипсического Бледного коня или Черного коня из тогда еще нерожденных стихов..."1.

Уже название поэмы, предлагая определенный жанровый ключ к произведению, задает одновременно и ту специфическую систему координат, в которой только и возможно осмыслить созданный поэтом художественный образ мира. Вспомним, что "реквием" - это заупокойное католическое богослужение, траурная месса по усопшему; более общий смысл этого слова - поминовение умерших, поминальная молитва. С этой точки зрения в высшей степени символичным представляется сделанное однажды Ахматовой признание: "Реквием" - четырнадцать молитв"2. Несмотря на то что метафорический смысл этой авторской "оценки поздней" очевиден, переклички и совпадения ахматовского текста с Библией - те, что заострены намеренно, и те, что могут показаться случайными, - поражают и заставляют задуматься. Весь "Реквием" буквально пронизан библейской образностью. И реконструировать, "оживить" цепочку, ведущую к древнейшим пратекстам нашей культуры, расшифровать "библейскую тайнопись" (Р. Тименчик) поэмы - очень важно.

На истинный масштаб событий, о которых пойдет речь в поэме, указывают первые строки "Посвящения": "Перед этим горем гнутся горы, / Не течет великая река... "3

Воссоздающие образ мира, в котором сместились, исказились все привычные и устойчивые параметры, эти строки вводят произведение в пространство библейского текста, заставляют вспомнить апокалиптические картины и образы: "Горы сдвинутся и холмы поколеблются..." (Ис. 54, 10); "И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих..." (Отк. 6,14)

Знаком Апокалиптического мира является здесь и образ застывшей, остановившей течение своих вод "великой реки". Несмотря на то что в поэме появляются и образ Дона, и образ Енисея, "великая река" - это, конечно, Нева, образ которой обрамляет поэму, заключает ее в кольцо. Нева в поэме - это одновременно и знак апокалиптического мира, и образ "Леты-Невы", "пропуск в бессмертие" - сигнал подключения ко времени вечному.

Библейский контекст, выпукло проявленный в поэме, отчетливо высвечивает и еще одну смысловую грань образа "великой реки". За образом Невы в "Реквиеме" угадывается и библейский образ "реки Вавилонской", на берегу которой сидит и плачет разоренный народ, вспоминая о своем прошлом. Ассоциации такие возникают не случайно: пронзительно и трагично звучит в "Реквиеме" главная тема 136 псалма "На реках Вавилонских..." - тема "пленения" народа-богоборца безбожной властью: "При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе; на вербах, посреди его, повесили мы наши арфы. Там пленившие нас требовали от нас слов песней, и притеснители наши - веселья..." (Пс. 136, 1-3)

Если Нева в "Реквиеме" воспринимается как река Вавилонская, то естественно, что Ленинград может быть осмыслен в семантическом пространстве поэмы как земля разоренная, "земля чужая". Преломленные в поэме, эти библейские образы актуализируют в "Реквиеме" и еще одну отчетливо звучащую в псалме "На реках Вавилонских..." тему - вынужденного молчания, или иначе - "повешенной лиры": "...на вербах... повесили мы наши арфы" (Пс. 136, 3). Пришедшая из псалма тема вынужденного молчания приобретает в поэме Ахматовой особенную остроту. Вопрос, вложенный в уста царя Давида, говорящего от имени древних иудеев: "Как нам петь песнь Господню на земле чужой?..." (Пс. 136, 5), перекликается с основной мыслью и пафосным строем "Эпилога": "И если зажмут мой измученный рот, / Которым кричит стомильонный народ..." (3, 29) Строки из Книги Бытия могли бы стать эпиграфом если не ко всему творчеству Ахматовой, то, по крайней мере, к двум ее трагическим десятилетиям: сначала - период вынужденного молчания, затем - невозможность говорить в полный голос. "Как нам петь песнь Господню на земле чужой?..." Особенно органично этот вопрос вписывается в контекст "Реквиема".

Образ плененного города, в котором невозможно петь, сливается в "Реквиеме" с образом города "одичалого". Эпитет "одичалая" ("...По столице одичалой шли"), употребление которого по отношению к столице, городу, кажется неожиданным, также отсылает к Библии. Вписываясь в контекст 136 Псалма, образ одичалого города в то же время восходит к "Книге пророка Софонин": "Горе городу нечистому и оскверненному, притеснителю!...

Князья его посреди него - рыкающие львы, судьи его - вечерние волки, не оставляющие до утра ни одной кости...

Я истребил народы, разрушены твердыни их; пустыми сделал улицы их, так что никто уже не ходит по ним; разорены города их: нет ни одного человека, нет жителей" (Соф. 3, 1-6)

Годы, проведенные героиней в тюремных очередях, названы в "Реквиеме" "осатанелыми". Надо сказать, что прилагательное это отнюдь не случайно возникло в поэме о кровавых годах сталинских репрессий. Оно не только выражает здесь крайнюю степень эмоциональной оценки современной действительности и является в какой-то степени синонимичным прилагательному "одичалый", но и, перекликаясь со всей образной системой поэмы, оказывается обусловленным ее библейским контекстом. Осатанелыми являются в поэме и "страшные годы ежовщнны", и, конечно, сам Ленинград - город плененный и разоренный, город "одичалый". В семантическом пространстве поэмы образ осатанелых лет и - шире - осатанелого города соотносится с одним из основных образов поэмы - образом звезды, безусловно, центральным в той картине апокалиптического мира, которую художественно выстраивает Ахматова. Интересно, что сама близость этих образов оказывается обусловленной библейским текстом: под звездой в Апокалипсисе понимается Сатана, которого сбрасывают с неба на землю. Если Ангелы в библейском тексте уподобляются звездам (Иов. 38, 7; Отк. 12, 4), то Сатана, будучи архангелом, - "деннице", т.е. яркой звезде (Ис. 14, 12).

Образ звезды, огромной, застывшей и яркой, являясь в поэме главным символом наступающего Апокалипсиса, впрямую соотнесен Ахматовой со смертью, жестко вписан в картину вселенской катастрофы4. На то, что звезда в поэме - образ апокалиптический, зловещий символ смерти, красноречиво указывает, в первую очередь, тот контекст, в котором появляется он в поэме:

Звезды смерти стояли над нами,
И безвинная корчилась Русь
Под кровавыми сапогами
И под шинами черных марусь.
(3, 23)

И прямо мне в глаза глядит
И скорой гибелью грозит
Огромная звезда.
(3, 25)

Кроме того, появление образа звезды, точнее - "звезд смерти", подготавливается в поэме образами, моделирующими картину апокалиптического мира: остановившей свое течение реки, сместившихся гор, "помраченного" солнца. Кстати, строка "Солнце ниже и Нева туманней..." сама воспринимается как скрытая цитата из Апокалипсиса: "... и помрачилось солнце и воздух от дыма из кладязи" (Отк. 9, 3).

Ахматовский образ звезды, яркой и падающей, восходит к Библии, его символика оказывается впрямую соотнесенной с библейским осмыслением образа, причем переклички поэмы с Книгой Бытия порой достаточно выразительны: "...И вдруг, после скорби дней тех, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба..." (Мф. 24, 29). Особенно часто возникает образ звезды в Апокалипсисе: "Третий Ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод" (Отк. 8, 10). "Пятый Ангел вострубил, и я увидел Звезду, падшую с неба на Землю, и дан ей был ключ от кладязя бездны. Она отворила кладязь бездны, и вышел дым из кладязя, как дым из большой печи; и помрачилось солнце И воздух от дыма из кладязя Из дыма вышла саранча на Землю..." (Отк. 9,1-3)

Образ звезды возникнет в "Реквиеме" и еще раз - в главке "К смерти":

Мне все равно теперь. Струится Енисей,
Звезда полярная сияет.
И синий блеск возлюбленных очей
Последний ужас затмевает.
(3, 27)

Название главки подтверждает: и на сей раз "вечный образ" Священного Писания вписывается в общую семантику Апокалипсиса поэмы, и на сей раз звезда - зловещий символ смерти, знак иной реальности. Процитированные строки неизбежно эксплицируют образ Мандельштама, о трагической судьбе которого Ахматова к этому времени, если и не знала точно, то догадывалась: "синий блеск возлюбленных очей...". А возникающие в контексте главки переклички со стихотворением Мандельштама 1922 г. "Ветер нам утешенье принес..." актуализируют, дополнительно высвечивают "библейское" звучание ахматовского образа, заставляют прочитать его и здесь, в "Реквиеме", в первую очередь, в качестве библейского:

Есть в лазури слепой уголок,
И в блаженные полдни всегда,
Как сгустившейся ночи намек,
Роковая трепещет звезда5.

Вполне естественно предположить, что образ звезды в пространстве ахматовского текста мог ассоциироваться и с кремлевскими звездами, ставшими универсальным символом эпохи сталинского террора. Такого рода аллюзии не отрицали проявленный выпукло в поэме библейский контекст как основной, решающий в интерпретации образа, скорее, также способствовали его выявлению. Кремлевские звезды, являясь символом Кремля - места, где "угнездился" тиран, в эпоху 30-х годов впрямую ассоциировались со смертью и угрозой наступления Апокалипсиса. Понятные и близкие современникам Ахматовой, эти "внешние", на первый взгляд, ассоциации органично вписывались и в библейский контекст поэмы.

Анализ памяти культуры "Реквиема" убедительно показывает, насколько актуализирован в поэме ассоциативный ряд, напрямую связанный с темой смерти, какова функция "вечных образов" культуры в тексте произведения. Особенно велика в художественном осмыслении и воплощении идеи смерти роль библейских образов и мотивов. Как мы убедились, именно этот пласт культурной памяти реконструирует в "Реквиеме" апокалиптическую картину мира, помогает осознать в качестве f главной и единственной реальности произведения пространство смерти. В семантическое поле смерти вписывают "Реквием" не только образы-символы Апокалипсиса, рассмотренные выше, и не только образы-детали, создающие своеобразный "библейский" фон: божница, свеча, холод иконки II т.д.; все они в контексте ахматовского произведения могут быть прочитаны и как атрибуты похоронного обряда. Среди библейских образов, "архетипичных для ситуации "Реквиема" (Л. Кихней), главное место, безусловно, занимают образы распинаемого Сына и присутствующей при казни Матери.

Появление в тексте поэмы о смерти картины Распятия, центрального эпизода Нового Завета, получает - на уровне внешнем, сюжетном - вполне "реалистическое" объяснение: картины и образы новозаветной трагедии возникают в сознании героини подобно видению, откровению - на грани жизни и смерти, когда "безумие крылом души накрыло половину...". Однако глава "Распятие" впаяна в текст "Реквиема" гораздо более прочно. В ней сконцентрированы все основные смысловые линии произведения.

Вряд ли можно полностью согласиться с Е.Г. Эткиндом, уверенным в том, что обе картины "Распятия" "в большей степени восходят к обобщенным живописным образцам, нежели к евангельскому первоисточнику"6. Текст "Реквиема" убеждает в обратном.

Близость "Распятия" к своему источнику - Священному Писанию закрепляется уже эпиграфом к главе: "Не рыдай Мене, Мати, во гробе зрящи" (3, 28). Эпиграфы у Ахматовой всегда подключают к произведению новые смысловые контексты, актуализируют "вечные образы" культуры, вводят текст современности в культурную традицию, а часто оказываются и ключом к прочтению всего произведения. Делая эпиграфом слова из ирмоса IX песни канона службы в Великую субботу, Ахматова, по сути, соединяет страдания распятого Сына и присутствующей при казни Матери в единый емкий и пронзительный художественный образ. Тем самым получает свое обоснование и композиция главы: объектом ее первого фрагмента оказывается Сын, объектом второго - Мать.

Насколько велика роль смысловых импульсов, идущих от цитируемого источника, в полной мере позволяет ощутить и первая миниатюра главы:

Хор ангелов великий час восславил,
И небеса расплавились в огне.
Отцу сказал: "Почто меня оставил?"
А Матери: "О, не рыдай Мене..."
(3, 28)

Ориентация на библейский текст чувствуется уже в первых строках фрагмента - в описании природных катаклизмов, сопровождающих казнь Христа. В Евангелии от Луки читаем: "...и сделалась тьма по всей земле до часа девятого: и померкло солнце, и завеса в храме раздралась посередине" (Лк. 23, 44-45). Адресованный Отцу вопрос Иисуса "Почто меня оставил?" также восходит к Евангелию, являясь почти цитатным воспроизведением слов распятого Христа: "В девятом часу возопил Иисус громким голосом: Элон! Элои! ламма савахфани? - что значит: Боже мой! Боже мой! для чего ты меня оставил?" (Мк. 15, 34). Слова же "О, не рыдай Мене...", обращенные к матери, заставляют вспомнить эпиграф к главке, оказываясь одновременно и неточной цитатой из Евангелия. Сопровождавшим его на казнь и сострадающим ему женщинам Иисус говорит: "...дщери Иерусалимские! не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших..." (Лк. 23, 27-28). Другими словами, четвертая строка поэтического фрагмента представляет собой контаминацию евангельского текста и цитаты из ирмоса пасхального канона, ставшей эпиграфом к главе "Распятие".

Заслуживает внимания то обстоятельство, что в тексте Евангелия слова Иисуса обращены не к матери, а - к сопровождавшим его женщинам, "которые плакали и рыдали о Нем" (Лк. 23, 27). Адресуя слова Сына непосредственно Матери, Ахматова тем самым переосмысливает евангельский текст. Намеренное несовпадение с традицией, отступление от образца - при общей явной ориентации на Библейский первоисточник - призвано выявить замысел автора, акцентировать в нем самое существенное. Так подготавливается второй фрагмент главки - сцена Распятия. По-новому освещая, точнее - выстраивая, пространство около Голгофского креста, меняя местами устойчивые пространственные параметры: центр евангельской картины и ее периферию, Ахматова и здесь основное внимание приковывает к матери, ее страданиям:

Магдалина билась и рыдала,
Ученик любимый каменел,
А туда, где молча Мать стояла,
Так никто взглянуть и не посмел.
(3, 28)

Итак, предлагаемое в "Реквиеме" осмысление новозаветной трагедии полностью в рамки канона не вписывается. "В новой, ахматовской трагедии смерть сына влечет за собой смерть матери"7, а потому созданное Ахматовой "Распятие" - это Распятие не Сына, а Матери. Именно так прочитывается эта кульминационная сцена Евангелия в "Реквиеме". Если говорить об ориентации на Священное Писание, то в своей трактовке центрального эпизода Евангелия Ахматова ближе к Евангелию от Иоанна. В нем -единственном! - обращается внимание на то, что "при кресте Иисуса стояла Матерь Его..." (Ин. 19, 25), и рассказывается, как Сын Человеческий в минуту страшных мучений не забыл о Матери своей: "Иисус, увидев Матерь и ученика тут стоящего, которого любил, говорит Матери Своей: Жено! се, сын Твой. Потом говорит ученику: се, Матерь твоя!" (Ин. 19, 26-27). Не может не поразить тот факт, что и Марк, и Матфей, и Лука, перечислив по имени некоторых женщин, присутствовавших при казни: "между ними была и Мария Магдалина, и Мария, мать Иакова меньшого и Иосии, и Саломня" (Мк. 15, 40), -ни слова не сказали о Матери.

Ахматова обращается к самому высокому, самому пронзительному из всех, которые знало когда-либо человечество, образцу материнского страдания - к страданию Матери. Материнская любовь - земной аналог глубоко укорененному в душе человека архетипа Богородицы.

Несмотря на то что Ахматова, как верующая христианка, почитала Деву Марию, образ Богородицы встречается в творчестве Ахматовой не часто. Впервые он появляется в поэзии Ахматовой в 1912 г., в год рождения сына: "Загорелись иглы венчика / Вкруг безоблачного лба..." (1, 105). Возникнув через два года в пророческом стихотворении "Июль 1914", образ Божией Матери встретится уже только в начале 20-х годов - в поминальном оплакивании "Причитание" (1922) и плаче-причитании "А Смоленская нынче именинница..." (1921), а затем надолго уйдет из творчества Ахматовой. Тем примечательнее его появление в "Реквиеме". Центральная оппозиция "Реквиема" "мать-сын" неизбежно должна была быть соотнесена в сознании Ахматовой с евангельским сюжетом, а страдания матери, которую "разлучили с единственным сыном", - со страданиями Матери Божией. Поэтому образ Богородицы в "Реквиеме" является не просто лишь одним из "ликов" героини, он требует своего осмысления как один из главных, а может быть и главный, образ поэмы. Обращение к образу Божией Матери помогло Ахматовой обозначить истинный масштаб происходящего, подлинную глубину горя и страдания, выпавших на долю Матери узника ГУЛАГа, - и таким образом создать монументальное эпическое обобщение. Показательно, что в "Реквиеме" образ Богородицы появляется не только в сцене Распятия, т.е. тогда, когда поэт обращается непосредственно к евангельском) сюжету. Образ этот венчает поэму. Его появление в "Эпилоге" символично: "Для них соткала я широкий покров / Из бедных, у них же подслушанных слов" (3, 29).

Упоминание о "широком покрове" в "Эпилоге" поэмы заставляет вспомнить другой образ - из стихотворения 1922 г. "Причитание":

Провожает Богородица,
Сына кутает в платок,
Старой нищенкой оброненный
У Господнего крыльца.
(1,387)

Но еще раньше образ Богородицы, расстилающий "широкий покров" "над скорбями великими", возникает в финале стихотворения "Июль 1914": "Богородица белый расстелет / Над скорбями великими плат" (4, 107).

В стихотворении "Июль 1914", написанном на второй день после объявления войны 1914 г., с образом Богородицы связывались надежды автора на заступничество и избавление от бед, нанесенных вторжением неприятелей в родную страну. В "Причитании" смысл появления образа Богородицы иной: этот "скорбный плач о пострадавших за веру, о богооставленности русского народа"8 явился, как считает Л.Г. Кихней, ответом на изъятие церковных ценностей из храмов в 1922 г. Именно поэтому в числе других святых покидает храм и Богородица. Обе смысловые линии: мысль о богооставленностп народа русского и надежда на избавление страны от власти тирана - соединяются в "Реквиеме" в образе Божией Матери. Во всех трех текстах образ Богородицы - той, что расстилает "над скорбями великими плат", и той, что "сына кутает в платок", и той, что соткала "широкий покров", - появляется и как напоминание о православном празднике Покрова Пресвятой Богородицы, "религиозный смысл которого - молитвенное предстояние Богоматери за мир"9.

Образные переклички "Эпилога" и более ранних произведении Ахматовой окончательно убеждают в том, что за финальными строчками поэмы возникает образ Божией Матери, однако на сен раз - и это логичное завершение основной идеи "Реквиема" - в роли Богородицы выступает сама героиня: "Для них соткала я широкий покров...". Безусловно, семантическое пространство поэмы актуализирует и контексты названных произведении. Особенно важным с этой точки зрения оказывается диалогическое взаимодействие "Реквиема" со стихотворением "Июль 1914". Подключение основных смысловых импульсов стихотворения к поэме заставляет прочитать ее в аспекте "сбывшихся пророчеств" и "последних сроков". Заметим: если в 1914 г. слова "одноногого прохожего" могли восприниматься еще как пророчество: "сроки страшные близятся...", то в 1940 г. у Ахматовой уже были все основания горько и обреченно констатировать очевидное: "Предсказанные наступили дни" (1917). Апокалиптические мотивы "последних сроков", "опрокинутые" в пространство 30-х годов, обретают в "Реквиеме" новый смысл, становятся прямой проекцией реальности.

Таким образом, переоценить роль "библейского" пласта в "Реквиеме" невозможно. Проецируя все произведение в пространство смерти, "вечные образы" культуры передают основное ощущение эпохи 30-х годов - ощущение призрачности, нереальности происходящего, межрубежья жизни и смерти, обреченности и духовной катастрофы - трагическое предчувствие конца эпохи, гибели поколения, собственной смерти. Через символику Апокалипсиса, через образы абсурдного и перевернутого бытия "вечные образы" Священного писания вели Ахматову к реконструкции целостной картины трагической эпохи кровавого террора, к воплощению образа мира иррационального и катастрофического, но главное - обреченного в неспасаемого. Именно такой виделась Ахматовой современная действительность - "апокалиптическая эпоха, протрубившая боевой сигнал к охоте на человека"10.

Примечания

1. Хейт А. Анна Ахматова. Поэтическое странствие. Дневники, воспоминания, письма А. Ахматовой. М., 1991. С. 243.
2. Кушнер А.С. У Ахматовой // Ахматовские чтения. М., 1992. Вып. 3. "Свою меж вас еще оставив тень..." С. 136.
3. Ахматова А. Собр. соч. В 6т. М., 1998. Т.З. С. 22. Далее ссылки на это издание даются в тексте с указанием тома и страницы в скобках.
4. Знаковая природа образа звезды у Ахматовой проявляет себя достаточно явно уже в раннем се творчестве, где образ этот меньше всего может быть воспринят как пейзажная деталь. Включенный в устойчивое смысловое поле, в устойчивую символику смерти, он, как правило, и все произведение опрокидывает в поле смерти:
"Я гощу у смерти белой
По дороге в тьму.
Зла, мой ласковый, не делай
В мире никому".
И стоит звезда большая
Между двух стволов,
Так спокойно обещая
Исполненье слов.
(1, 245)
5. Мандельштам О. Сочинения. В 2 т. М., 1990. Т.1. С. 144.
6. Эткинд Е. Г. Бессмертие памяти. Поэма Анны Ахматовой "Реквием" // Там, внутри. О русской поэзии XX века. СПб, 1997. С. 358.
7. Лейдерман Н.Л. Бремя и величие скорби ("Реквием" в контексте творческого пути Анны Ахматовой) // Русская литературная классика XX века. Монографические очерки. Екатеринбург, 1996. С. 211.

8. Кихней Л.Г. Поэзия Анны Ахматовой Тайны ремесла. М., 1997. С. 62.

9. Там же.

С. В. Бурдина

Пермь

Филологические науки. - 2001. - № 6. - С. 3-12.

Нет, и не под чуждым небосводом,

И не под защитой чуждых крыл, -

Я была тогда с моим народом,

Там, где мой народ, к несчастью, был.

А. Ахматова

На долю поистине великого русского поэта Анны Ах­матовой выпало огромное, казалось бы, непереносимое для обычной женщины количество горя и страданий, испыта­ний и боли. Она жила в тяжелое и суровое время: револю­ция, гражданская война, расстрел мужа и тюремное заклю­чение сына, Великая Отечественная война. И все же даже в самые сложные периоды своей жизни А. Ахматова нахо­дила в себе силы чувствовать и предчувствовать, писать стихи, запечатлевая все переломные моменты в истории своей страны.

В поэме «Реквием» отображена одна из самых жесто­ких и трагических страниц русской истории - время реп­рессий.
Это было, когда улыбался
Только мертвый, спокойствию рад,
И ненужным привеском болтался
Возле тюрем своих Ленинград.

Поэма эта писалась на протяжении шести лет: с 1936 по 1940 год. «Реквием» состоит из отдельных маленьких главок, отрывков, в которых сконцентрированы и плач рус­ской женщины, и горестное наблюдение за страданиями миллионов русских людей, и трагическое переосмысление действительности.
Узнала я, как опадают лица,
Как из-под век выглядывает страх,
Как клинописи жесткие страницы
Страдание выводит на щеках.
Как локоны из пепельных и черных
Серебряными делаются вдруг,
Улыбка вянет на губах покорных,
И в сухоньком смешке дрожит испуг.

Волна репрессий черным крылом задела семью А. Ах­матовой - единственный сын оказался в тюрьме. Неизве­стность его дальнейшей участи, страх никогда его больше не увидеть - это самое серьезное испытание в судьбе хруп­кой, но непокорной и несдающейся женщины после смерти мужа.Семнадцать месяцев кричу,
Зову тебя домой,
Кидалась в ноги палачу,
Ты сын и ужас мой.
Все перепуталось навек,
И мне не разобрать
Теперь, кто зверь, кто человек,
И долго ль казни ждать.

Личное горе поэта усиливается от понимания того, что тысячи, миллионы ее соотечественников страдают так же, как она, ведь это время было периодом трагедии целой страны, всего народа. Страх, ужас и недоверие поселились в душах и сердцах людей, а искра надежды на лучшее будущее для многих погасла совсем. Таким образом, через личные и интимные переживания А. Ахматова передает в наполненных болью строках общенародное, историческое горе.
Опять поминальный приблизился час.
Я вижу, я слышу, я чувствую вас:
И ту, что едва до окна довели,
И ту, что родимой не топчет земли,
И ту, что красивой тряхнув головой,
Сказала: «Сюда прихожу, как домой!»

В это тяжелое время А. Ахматова сумела сохранить стойкость духа и надежду, веру и любовь. Ее не сломили суровые испытания, но закалили и проверили на прочность личность маленькой женщины и большого поэта. Все увиденное и пережитое Анна Ахматова сумела пере­плавить в поражающие правдой и болью стихи, которые, возвращая нас сегодня более чем на полвека назад, застав­ляют не только задуматься и оценить жестокое прошлое, но и вселить уверенность в том, что повторения этой тра­гедии невозможно допустить в будущем.
Перед этим горем гнутся горы,
Не течет великая река,
Но крепки тюремные затворы,
А за ними «каторжные норы»
И смертельная тоска.

А. А. Ахматова начала писать свою поэму «Реквием» в 1935 году, когда ее единственный сын Лев Гумилев был арестован. Вскоре его освободили, но он еще дважды подвергался аресту, тюремному заключению и ссылке. Это были годы сталинских репрессий. Как...

Анна Ахматова прожила долгую жизнь, наполненную историческими катаклизмами: войнами, революциями, полным изменением жизненного уклада. Когда в первые годы революции многие интеллигенты оставили страну, Ахматова осталась со своей Россией, я пусть окровавленной...

Анне Андреевне Ахматовой пришлось многое пережить. Страшные годы, изменившие всю страну, не могли не отразиться и на ее судьбе. Поэма «Реквием» явилась свидетельством всего, с чем пришлось столкнуться поэтессе. Внутренний мир поэта настолько удивителен...

Судьба Анны Андреевны Ахматовой в послереволюционные годы складывалась трагично. В 1921 году расстреляли ее мужа, поэта Николая Гумилева. В 30-е годы по ложному обвинению был арестован сын; жутким ударом, “каменным словом” прозвучал смертный приговор,...

1. Новое!

23. Библейские образы и мотивы в поэме Ахматовой «Реквием»

«Реквием» – единственное произведение о лагерях, репрессиях, сталинщине, которое писалось и издавалось именно тогда, когда говорить об этом было нельзя. Это памятник всем жертвам беззакония в момент торжества всех этих беззаконий. Ахматова мечтала о том, чтобы «Реквием» (1936-40) был опубликован в книге «Бег времени», но это не осуществилось. В Россию он пришел только в конце 1980-х гг.

Личное горе лирической героини (воплощается через внутренние переживания и конкретные обстоятельства); слияние голоса автора с голосами многих женщин; судьба ЛГ – символ эпохи, памятник; горе матери и крестные муки богоматери; муки сына ≈ муки Христа.

Главное – страдания не сына, а матери. Перестановка акцентов. Никто из евангелистов, описывающих страдания Христа, не говорит о матери. Взгляд читателя именно на мать. Полемизирует с евангелистами, главной фигурой делает фигуру матери.

Картины апокалипсиса («перед этим горем гнутся горы…»); река Нева – библейская река Вавилонская (сидит и плачет народ) => Ленинград – чужая страна. Образ звезды – надвигающийся апокалипсис. Связана со смертью (V, VIII) + это кремлевские звезды (символ эпохи). X – Распятие – это кульминация. Распятие Христа. Концентрированно вмещает в себя всю поэму. Мотив окаменения – сквозной мотив. Центральный образ этой поэмы становится мать (в сцене распятия Иисус на втором плане, на первом – мать). Страшно, невозможно смотреть на материнское горе. => Ахматова полемизирует с евангелистами (главная фигура – матери).

История создания: Ахматова не могла писать; она боялась. Его должны были запоминать близкие друзья Ахматовой (Л.К. Чуковская и др.). Сначала это не называлось поэмой; это могло быть только циклом. Только постепенно стало понятно, что единая героиня, единый сюжет, сквозные образы (русских рек (Дона, Енисея), библейские образы) делают его поэмой. Причеть над мертвым сыном, когда выносят из дома, опускают в могилу и т.д. Ахматова полностью соблюдает жанровый канон (причеть, реквием (поминовение, панихида)). Конфликт смерти и памяти – сюжетообразующий. Героиня бы хотела, чтобы победила смерть, потому что так жить она уже не может; но поэма заканчивается образом памятника, т.е. надо жить, чтобы помнить.

Главное – мысль по этому поводу самой Ахматовой (называла «Реквием» поэмой).

Арест сына стал катализатором создания Реквиема (1935). 1957 – год смерти Ежова, пересмотр произведения, добавление «вместо предисловия».

1961 год – эпиграф. Предваряет определенный настрой и содержит эпическое обобщение. Глобальный, эпический уровень обобщение.

Поэма: сквозные мотивы и образы (смерть, библейские образы, память, безумие); композиция (12 частей) – ориентация на жанровый канон реквиема как на образец (в т.ч. музыкальный и фольклорный); единая лирическая героиня; 2 эпиграфа и вступление. Авторское определение (поэма). Лироэпическая поэма. У Ахматовой разные типы плача, которые соответствуют жанру реквиема. Это целостное законченное произведение (ориентация на жанровый образец, музыкальность). Единая образная система, единая лирическая героиня – мать и жена. Композиция: обобщение ← образ матери ← тема сына → образ матери→ обобщение. У произведения есть название, эпиграфы и вступление => это некая целостность + авторское свидетельство (сначала не думала, что это будет поэма, но сама позже назвала поэмой).

Лирическая героиня. Ее лики . Эволюция: плач, рыдание – безумие – оцепенение – понимание – смирение.

Героиня многолика – глобальное обобщение (стрелецкая женка, казачка и др.); история воспринимается как общезначимая, эпическая. Личного «я» нет, и в то же время оно везде. Образ женского страдания; памятник всем жертвам беззакония. Сюжет выстраивается, но он ориентируется на сюжет музыкального произведения. Движение, конфликт между смертью и памятью возникает с самого начала. Героиня призывает смерть.

Мотив безумия; смерти (желтый месяц, льется тихий Дон) – мифологические образы. Но они не ощущаются как вечные, очень конкретно вписаны.

Преломляются жанр плача и колыбельной.

«Реквием» и «Путем всея земли» - дилогия. + «Поэма без героя» - трилогия. Сквозные образы.

Разделы: Литература

К уроку :

• портрет А. Ахматовой,
• стенд, оформленный фотографиями 30-40 гг.

На доске:

• тема урока,
• эпиграф к уроку

Познавательные

• Разобрать произведение.
• Показать через обращение к слову атмосферу времени.

Развивающие

• Через обращение к художественному произведению раскрыть личностные позиции А.Ахматовой.

Воспитательные

• Воспитание гражданской позиции у подростков, таких личностных качеств, как: мужество, стойкость, верность.

Ход урока

Нет, и не под чуждым небосводом,
И не под защитой чуждых крыл, -
Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был.

Слово учителя:

"Руки, спички, пепельница - обряд прекрасный и горестный. Это был обряд при знакомстве с поэзией Ахматовой в 30-е годы, а в частности с поэмой "Реквием": В те годы, Анна Андреевна жила, завороженная застенком.. Анна Андреевна, навещая меня, читала мне стихи из "Реквиема" тоже шепотом, а у себя в Фонтанном Доме не решалась даже на шепот: внезапно, посреди разговора, она умолкала и, показав глазами на потолок и стены, брала клочок бумаги и карандаш, потом громко произносила что-нибудь светское: "Хотите чаю?" или "Вы очень загорели", потом исписывала клочок быстрым почерком и протягивала мне. Я прочитывала стихи и, запомнив, молча возвращала их ей. "Нынче ранняя осень", - громко говорила А.Ахматова и, чиркнув спичкой, сжигала бумагу над пепельницей",- так вспоминала Лидия Чуковская в своих "Записках об Анне Ахматовой". Она вспоминала, что часто, выходя на улицу, она повторяла эти стихи, чтобы не забыть.

30-е годы оказались для Ахматовой тяжким испытанием. Она оказалась свидетелем чудовищных репрессий, обрушившихся на многих ее друзей, на ее семью:

1) был арестован сын - студент Ленинградского университета.

2) затем - и муж - Н.Пунин.

Сама Ахматова жила в постоянном ожидании ареста. В длинных очередях провела она, чтобы сдать передачу сыну.

Продолжать писать во времена, когда стишок на клочке бумаги мог обернуться смертным приговором, доверять свой труд верным друзьям, готовым учить стихи наизусть, чтобы их сохранить, мог только человек, абсолютно убежденный в важности и нужности поэзии. Спасительное для нее творчество стало в результате спасительным и для многих читателей.

Чтение эпиграфа

Учитель: обращаемся к "Реквиему" гл "Вместо предисловия"

"А это вы можете описать?
И я сказала:
- Могу.
Тогда что-то вроде улыбки скользнуло по тому, что некогда было ее лицом".

Теперь обращаемся к самому произведению

"Реквием" - не просто ряд стихотворений, это единое целое.

Анализ произведения.

1 глава "Посвящение" - чтение учителем или заранее подготовленным учеником

Видна ли атмосфера того времени?

Можно ли сразу узнать настроение, мысли людей, живших в то время?

Атмосфера, само время сразу встает перед нами в серых красках, что-то мрачно- тяжелое нависает над людьми, что-то гнетет их. "Тюремные затворы", "смертельная тоска", "шаги тяжелые", "столица одичалая", "постылый срежет" - все это не может радовать, вызывать эмоции, все это делает людей рабами. Рабами серости, мрака.

"Вступление" дополняет "Посвящение" - анализ после прочтения.

Можно ли по этому стихотворению узнать историю 30-х г? Чем жила страна?

"Осужденных полки", "паровозные гудки" и.т.д. Эта глава без прикрас говорит о несправедливости времени, о массовых репрессиях, о том, что людей держали не только в тюрьмах, но и отсылали в Сибирь. Нет жизни, есть смерть.

Не резкий ли переход от эпохи к личному? Возникает образ женщины. Кто она?

Ахматова говорит не о тех, а за тех, которые составляют большинство. Пройдя все муки ада, она солидарна со всеми женщинами, кому выпала эта доля. Это прощание с мужем носит обобщающий характер.

Что напоминает это стихотворение?

Детскую песню

Почему она просит о молитве за нее?

Чтобы у нее хватило сил, чтобы прибавилось сил все выдержать, так как она знает, что впереди много трудностей.

Учащиеся анализируют сами после прочтения.

В этих главах она не верит, что это происходит с ней, это происходит с кем-то другим. Она на себя смотрит со стороны. Она просит завесить "черным сукном", чтобы не видеть всего происходящего

Как меняется образ женщины? Почему?

После сдержанности наступает взрыв эмоции, крик, нет гордости. Так как касается это сына, самого дорогого человека, и природа к ней неблагосклонна

И тогда в 6 главе наступает оцепенение, здесь намек на выход из этого ада - крест высокий.

Почему эта глава озаглавлена "Приговор"?

Потеря последней надежды, ожидания чего-то светлого, остается одно - позвать смерть.

Поэтому очень логичным является появление стихотворений 8,9 ("К смерти").

8, 9 главы. Анализ

Ответ:

Зазывает смерть. Широко дверь ей отворяет. В безумии она познает глубину одиночества.

Учитель: Много лет назад,1914-1916гг, Ахматова говорила о моментах счастья, которые она хотела бы пронести через всю жизнь, какой бы сложной она ни была, но сейчас ей не дано взять даже воспоминания о сыне.

Почему обращается Ахматова после безумия к библейским мотивам? "Распятие" - случайно ли это стихотворение?

Нужен ли эпилог? Почему она боится забыть все это? В чем перекликается "Эпилог" с "Посвящением"? Какой характер носит образ женщины?

Учитель:

В "Эпилоге" 1,2 стихотворении возникает образ Матери, который носит обобщающий характер.

1 стихотворение говорит, что делает страх и несвобода с женщинами, с матерями - превращает в старух. Образ женщины ассоциируется со страной (Россией), которая устала от этого, но еще сильна, с эпохой, (серой- седой).

"Эпилог" подхватывает все моменты, которые были рассыпаны по всему произведению.

Память - спасение от духовной гибели для всего народа.

В этот момент, когда у нее уже нечего отнять, она обнаруживает силу (2 стихотворение из "Эпилога") "Реквием"- это путеводитель по жизни того времени, по истории, точный, до мелочей, отразивший все самые страшные приметы времени.

Д/з написать творческую работу.

Варианты тем:

• "Приметы времени", "Судьба страны и женщины по поэме А. Ахматовой "Реквием"
• "Судьба русской женщины в 30-40-е гг. по поэме А.Ахматовой "Реквием".