Маркиза Луиза Казати — светская дива, муза эпохи красоты, ведомая художниками, скульпторами, фотографами и ведущая за собой целое поколение талантливых личностей, персонажей, отчаянно ищущих гармонии.

Она родилась в семье итальянских магнатов, владеющих хлопковыми плантациями. Детство Луизы — это пейзажи озера Комо, беспрекословность в выполнении любых её желаний, щедрые подарки и всепроникающая любовь отца. Беззаботность, которую она впитывала год за годом, повлияла на характер и манеру поведения маркизы в будущем. Но в возрасте 15-ти лет ее родители скоропостижно скончались и на наследницу обрушилось многомиллионное состояние. По плану все должно быть следующими образом: выгодное замужество, слияние капиталов и приумножение благополучия. После дебюта на балу она получает предложение руки и сердца от графа Камило Казати. И уже через год после свадьбы пара празднует рождение дочери Кристины. На сохранившихся снимках этого времени вполне типичная девушка эдвардианской эпохи. Альтерго, femme fatale, проснулось чуть позже и разбудил его поэт Габриэль д’Анунзио. Именно с их встречи начинается трансформация Луизы в тот образ, прославляющий праздность и свободу начала прошлого века.

Осиная талия, чрезмерная бледность кожи, коротко стриженные, жжено-рыжие волосы, алые губы как след от глубокого пореза и вуаль из меловой пудры, покрывающая шею и лицо девушки. Ее внешность не вписывалась ни в один существующий стандарт красоты. Вечно расширенные зрачки от курения беладонны, вместо теней угольная крошка и накладные ресницы. Ее взгляд был губителен, он манил за собой в тот самый мир, где цена наслаждений — это потеря себя, потеря сознательности, собственных приоритетов и ценностей. Но именно в этом мире Луиза считала себя своей. В настоящем она была всего лишь миражом, призраком, который появлялся на публике в эксцентричных нарядах, прогуливался венецианским променадом в компании гепардов, и растворялся в бесконечной череде вечеринок и будуарных soiré e.

Авангардисты называли ее разрушающей повседневность силой. Вокруг Луизы вращался весь светский свет. Под пластинки ее граммофона танцевали Дягилев, Пруст, Пикассо и Эрте. Она покровительствовала футуристам и артистам русского балета. Среди ее преданных почитателей можно даже найти имя кайзера Вильгельма Второго. Постоянно вращаясь в артистических кругах, из категории наблюдателя она сама трансформировалась в живой объект искусства. Множество художников пытались ретранслировать ее эксцентричность через краски и перформансы. Луиза никогда не повторялась, постоянно пробуя новые формы одежды и экспериментируя над внешностью.

Оранжереи, египетская скульптура, украшения, нубийские статуэтки, бриллианты, опиум, кокаин, шампанское, приемы и рауты — это лишь начало списка ее растрат. Каждое свое появление на публике она воспринимала как последнее. Все, что ей было нужно, это запомниться раз и навсегда. На одной из вечеринок она усадила рядом с собой свою восковую копию. На пляже острова Капри она заставила охранников разжечь костры, выкрасила волосы в зелёный цвет и покрыла собственное тело черной краской. Блуждая меж очагов пламени, Луиза рассказывала, как она соединяет невидимые пространства, сжигая границы между реальным и воображаемым. Для своей вечеринки в Риме, она отозвала из зоопарка настоящего льва и усадила животное у подножья своего импровизированного трона. Для этого мира она была сумасшедшей, для себя — потусторонней, для почитателей — божественной.

Что-то мистическое было также в ее страсти к позированию, сделавшей маркизу Казати самой портретированной женщиной в истории. Луиза верила, что с помощью холста и красок, она приближается к реализации, пожалуй, ее самой безумной идеи — обрести бессмертие, растворяя в красках эмоции и взгляды, отдавая художнику минуты и часы жизни. Но музой Казати была не только в глазах художников. Как за путеводной звездой, за ней последовала целая плеяда кутюрье начала ХХ века. Из отцовского состояния она инвестировала баснословные суммы в развитие дизайнеров и создание модных домов, при этом Луиза убалтывала молодых дарований воплощать в материи ее самые сумасшедшие идеи, создавая экстравагантные платья и аксессуары. В 1910 году Поль Пуаре сшил Луизе платье-фонтан для Парижского зимнего бала. На открытие сезона авторских вечеринок в своем особняке «Дом Грез» Казати предстала в легендарном творении дизайнера и художника Леона Бакста, костюме «Королева ночи». 3 месяца ушло только на то, чтобы расшить комбинезон настоящими бриллиантами. В спину были вшиты фазаньи перья, а головной убор покрывали позолоченные звезды. Казати не удивляла публику, она шокировала ее, жадно отбирала дар речи и упивалась успехом. Кутюрье почитали ее и соглашались на любые эксперименты, довольствуясь возможностью поработать с маркизой. Благодаря случаю Луиза познакомилась с Джейн Туссе, — главным дизайнером Cartier. В тандеме девушки создали одну из самых знаковых коллекций в истории ювелирного дома, главным элементом которой стала пантера, как аллегория на образ Луизы.

Столь праздная жизнь разорила маркизу, и последние годы она провела крайне скромно, снимая небольшую квартиру в Лондоне, скрываясь от кредиторов и знакомых, некогда одолживших ей денег. Но в модной индустрии слава Луизы Казати не утихла даже после ее смерти. Тени маркизы видны на современных подиумах и в коллекциях нынешних кутюрье. Дизайнерское дуо Джорджины Чапман и Керена Крейга назвали свой бренд вечерней и свадебной моды титулом Казати — « Marchesa«. В 1998 Джон Гальяно устроил настоящую вечеринку в духе Луизы и превратил подиум Диор в площадку для фееричного бала. В 2004 году Том Форд расписал лица моделей драматичными угольными красками, тем самым еще раз реинкарнировал имя маркизы. Карл Лагерфельд не только рассказал историю Казати в своей круизной коллекции 2010 года, он даже организовал показ на одном из пляжей острова Лидо, где в 20-е Луиза устраивала летние маскарады. За пару лет до показа Лагерфельд также отснял Карин Ротфельд в фотосессии для французского Vogue, назвав ее маркизой Казати ХХ I века. Кроме Ротфильд, в Луизу перевоплотилась актриса Тильда Суинтон во время своей работы для фотопроекта с журналом Acne Paper Sweden. Невероятное сходство, отчаянность и безумие взгляда, каждая поза и миллиметр этих снимков говорит, что Луиза Казати никуда не ушла. Она продолжает жизнь вне материй и миров, оставаясь по-прежнему чужой среди своих, своей среди чужих.

Сумасбродка, ведьма, горгона Медуза с волосами, «пропитанными икрой и шампанским», она — «аллегория тошнотворного величия» с рубиновыми когтями - отзывались о ней одни. Богиня, ослепительная Персефона, «живая метаморфоза», вечная муза - говорили другие. Фото вверху PHOTOSHOT/VOSTOCK PHOTO

Маркиза Казати вызывала у современников странные чувства: для сторонних наблюдателей она была богатой чудачкой, для близких и хорошо знающих ее людей - тонкой, изысканной, умной эстеткой. Художники писали ее без устали - в них она разжигала пожар. А один из самых модных поэтов эпохи, известный сердцеед Габриэле д"Аннунцио, влюбился в нее с первого взгляда.

И что с того, что она жила в придуманном мире и, развлекая себя, развлекала других?

Луиза Амман родилась в «золотой люльке». Ее отец, Альберто Амман, был крупным европейским промышленником - владел текстильной фабрикой в Порденоне, выпускающей хлопчатобумажные ткани. Интерес к текстильному производству он унаследовал от отца, уроженца австрийского города Брегенц, Франца Северина Аммана, который однажды перебрался из Австрии в Италию, где основал две ткацкие фабрики (одну - близ Милана), и стал Франческо Саверио. Его сын, Альберто, оказался таким же преуспевающим - помимо производства в Порденоне он возглавлял Ассоциацию итальянской хлопчатобумажной промышленности, основателем которой являлся. В возрасте 32 лет в 1879 году он женился на 22-летней уроженке Вены (из австрийско-итальянской семьи) Лючии Бресси. Через год, 22 января, у супругов появилась первая дочь Франческа, а еще через год, 23 января 1881-го, - вторая дочь, нареченная при крещении Луизой Аделе Розой Марией. Обеим девочкам было уготовано сплошь благоденствие. Родители к тому времени имели несколько домов, в том числе особняк в королевском парке Вилла Реале в Монце и виллу Амалия на берегу озера Комо. Разумеется, король Умберто I был знаком с Альберто Амманом и отмечал его среди подданных. Одно из признаний короля - графский титул Альберто.

О детстве Луизы известно не так много.

Воспитывалась гувернантками, была замкнутым ребенком, не любила шумные сборища и особенно разъезды по гостям. Луиза предпочитала проводить время уединенно, например, за рисованием. Но больше всего она любила разговаривать с матерью, как любят дети, которые хотят общаться с родителями больше.

Ее мать, Лючия Амман, рассматривала по вечерам детские рисунки, листала с девочками популярные журналы мод. Молодая, блистающая в свете женщина знала все о красоте и модных платьях того времени. А Луиза питала к этой теме особую страсть. Она могла подолгу, так же, как и за рисованием, проводить время у раскрытых гардеробов матери: изучать детали многочисленных нарядов и драгоценных украшений. Лючия очень любила жемчуг, и Луиза потом тоже станет носить жемчужные нити в несколько рядов, словно эти нити будут связывать ее с юностью, которая кончилась рано…

Весной 1894 года в возрасте 37 лет Лючия скоропостижно умерла. Граф Альберто был безутешен: для счастливой жизни семьи он, казалось, сделал абсолютно все, но кто бы знал, что такое счастье?

Он пережил свою жену всего на два года.

Опеку над девочками взял их дядя Эдоардо Амман, младший брат Альберто. Сестрам, унаследовавшим огромное состояние, к тому времени было 16 и 15 лет.

Начало карнавала

Удивительно, но до замужества кроме огромных и пугающих глаз ничто в Луизе не выдавало ее будущей сверхэкзальтации, пристрастий к грандиозным карнавалам, балам, бесконечным перевоплощениям, ее умения занять особое место в умах художников и поэтов и создать вокруг себя невероятный ажиотаж. Как превращалась застенчивая, робкая Луиза в эксцентричную маркизу, одну из самых известных женщин Европы?

И почему ее феномен не укладывается в рамки популярных психофизиологических теорий, наподобие современных теорий личности?

Громкая история Луизы началась, конечно, с детства, с недостатка внимания, который потом, как известно, обязательно компенсируется. Далее в ее семье произошла трагедия - потеря родителей; она наложила свой отпечаток на изначальную замкнутость и робость Луизы - не стало людей, с которыми ей было тепло и уютно. Восстанавливая в памяти образы своей прелестной матери, Луиза стала создавать все новые и новые собственные образы, словно в продолжение того славного путешествия в мир моды, который приоткрыла ей Лючия. И вдруг, по прошествии времени, в какой-то момент она поняла, что обладает удивительным умением - «прятаться за костюм» и в этом самом костюме отличаться от всех остальных, выделяться на их фоне. Так осуществилось давнее желание - быть замеченной. Это, конечно, не все мотивы, сложившие ее неординарность. Есть еще один, материальный, - наследство. Но даже с ним объяснение феномена Казати окажется неполным, поскольку самый главный секрет скрывался, конечно же, в ней самой. В щедрой натуре, взрывном характере, несомненном чувстве прекрасного и собственного достоинства.

Первым шагом на пути к славе Луизы оказалось ее замужество, в котором графиня стала маркизой и осталась ею после развода. И в случае с замужеством, как, впрочем, и в остальных событиях жизни Луизы, ее нельзя уличить в корысти или выстроенной стратегии - она была слишком богата для этого. Все случилось совсем неожиданно - в зеленых глазах молодой, изящной и робкой графини, как в бездонном омуте, потонул один завидный жених - маркиз Камилло Казати Стампа ди Сончино, выходец из старейшего миланского рода. Завидным он был как раз по причине принадлежности к знатному роду, но отнюдь не в смысле состояния. Когда он предложил Луизе руку и сердце, ему было 21, а ей - 18. После помолвки, ухаживаний, приготовлений к торжеству и, наконец, после самого торжества, состоявшегося 22 июня 1900 года, новобрачные уехали в Париж, где проходила Всемирная выставка, а потом вернулись на виллу Камилло Казати и проводили время: он - на охоте, она - в общении (в замужестве круг ее знакомых увеличился и пополнился разными известными именами) и за столиками спиритических сеансов. Увлечение оккультизмом и черной магией было тогда повсеместным. И в Европе, и в Америке обеспеченная публика гадала, узнавала будущее, говорила с духами умерших. Луиза занималась этим на протяжении всей жизни. Гадалки, астрологи и иже с ними жили в ее дворцах годами, словно оракулы при императрице. А среди предметов, окружающих ее в последние дни, когда от состояния семидесятилетней маркизы не осталось и следа, значился футляр из хрусталя, в котором, как она поясняла, хранилась фаланга святого Петра: он кинул ею в Казати во время спиритического сеанса…

Биографы Луизы Скот Д. Райерссон и Майкл Орландо Яккарино склонны думать, что известный всему миру образ маркизы первоначально складывался под влиянием некой Кристины Тривульцио, героини итальянской творческой богемы XIX века. Последняя имела также огромные, выразительные глаза и слишком увлекалась магией. Правда, Луиза родилась, когда Кристина уже десять лет как пребывала в другом мире, но друзья и Луизы, и Камилло отмечали небывалое портретное сходство этих женщин. Сама Казати так им прониклась, что назвала Кристиной свою единственную дочь, появившуюся на свет в середине лета 1901 года...

Гонитель тоски

Габриэле д"Аннунцио, один из самых известных и модных европейских поэтов и романистов, подобрался к сердцу Луизы незаметно на третьем году ее семейной жизни. Невысокий, лысый и бесконечно энергичный, Д"Аннунцио был откровенным дамским угодником, имел многочисленные романы с состоятельными женщинами, среди которых числилась и неподражаемая актриса Элеонора Дузе. Луиза к этому времени уже заскучала в замужестве, Камилло больше всего интересовали охота и собаки, а она занималась поддержанием порядка в их многочисленных домах и виллах. На некоторых фотографиях этого периода в глазах Луизы - тоска. Зато как изменилось все с приходом в ее жизнь Д"Аннунцио, который увлек маркизу и страстью, и литературой. С его легкой руки Луиза стала Корой (он назвал ее одним из имен греческой богини Персефоны), и вместе они принялись «раскрашивать» жизнь друг друга. Свои чувства с разной степенью накала Казати и Д"Аннунцио пронесут до конца, до смерти поэта на семьдесят четвертом году жизни.

Портрет большого друга

«Этот лысый, невзрачный карлик в разговоре с женщиной преображался прежде всего в глазах собеседницы. Он казался ей почти что Аполлоном, потому что умел легко и ненавязчиво дать каждой женщине ощущение того, что она является центром Вселенной», - вспоминала Айседора Дункан о Габриэле д"Аннунцио… И это было не единственным «противоречием» в его бесконечно талантливой натуре скандалиста, авантюриста, сердцееда, жизнелюба, поэта, драматурга и даже летчика - любителя высоты! Это про него итальянские футуристы писали в своем программном манифесте: «Боги умирают, а Д"Аннунцио остается!» Он был выходцем из богатой и родовитой семьи (настоящее имя поэта - Рапаньетта), и несмотря на многочисленные легенды о местах, где якобы родился будущий поэт, он появился на свет в 1863 году в родном доме, в провинциальном итальянском городе Пескара, основанном еще в античности. Поэтический талант Д"Аннунцио обнаружился задолго до поступления в университет на отделение литературы и филологии. А его первый поэтический сборник вышел в 1879 году, когда Габриэлю исполнилось шестнадцать лет. Это был настоящий дебют, после которого поэтическое вдохновение уже не покидало Д"Аннунцио, едва успевая приобрести словесную форму в череде его многочисленных увлечений. О сонме чудесных созданий поэта стоит упомянуть отдельно. В воспоминаниях современников Д"Аннунцио есть свидетельства тому, что на закате жизни он составил огромную картотеку своих любовных приключений. Она занимала отдельную комнату и хранилась на вилле Витториале. Свой особый стиль жизни, во многом схожий со стилем Луизы Казати, Д"Аннунцио создал в Риме, во время учебы, а потом неустанно «совершенствовал» его. Атмосферу, которой окружал себя поэт, можно представить по списку, сделанному кредиторами, которые увидели арфу в замшевом чехле, клыки дикого кабана, позолоченную статуэтку Антиноя, алтарные дверцы, японские фонарики, шкуру белого оленя, двадцать два ковра, коллекцию старинного оружия, расшитую бисером ширму… В 20 лет Д"Аннунцио женился на юной, прелестной девушке, аристократке Марии ди Галлезе, которая из-за него убежала из дома. Вместе они прожили недолго, правда, успели обзавестись тремя детьми. А дальше романы Д"Аннунцио разворачивались один за другим, предвосхищая эротические сцены его романов и - подводя поэта к череде дуэлей. Итог одной из них - его лысина. (Врач, обрабатывающий рану на его голове, использовал слишком много антисептического раствора…) В 1889 году выходит первый роман Габриэля д"Аннунцио «Наслаждение», вслед за которым он становится еще более популярным. Выразитель индивидуалистического эстетизма, он оказывается, как говорится, на гребне волны. А далее - драма «Сон в осенние сумерки», романы «Триумф смерти», «Дева скал», «Невинная жертва» и многое другое… Помимо литературного творчества Д"Аннунцио известен и как неутомимый общественный и политический деятель, который становился участником самых разных событий времени: в период войны 1914-1918 годов он развернул кампанию за участие в этой войне Италии (на стороне Антанты), писал различные речи шовинистического толка. Когда же Италия вступила в войну, отправился на фронт добровольцем... После войны, в 1919 году, будучи во главе военного отряда, он занял город Фиуме, который представлялся его единомышленникам оплотом капитализма на Балканах. После фиумского разгрома начал проявлять интерес к фашизму, потом - к ордену францисканцев. И наконец, вступив в почтенный возраст, отчасти отходит от активной деятельности, предавшись размышлениям и воспоминаниям.

Кошки и газели

Костюмированные балы и маскарады маркиза начала устраивать во владениях Казати, это увлечение также было модным в богатых домах. Выбиралась определенная эпоха, стилизовались интерьеры, а гости прибывали на бал в костюмах героев выбранного времени. Большей частью эти маскарады были благотворительными и собирали большое количество участников. Луиза покоряла присутствующих и нарядами, и способностью вживаться в образ. В 1905 году публика трепетала при виде Казати в облике византийской императрицы Феодоры (супруги Юстиниана). Ее костюм, украшения и лицо под гримом были настолько правдоподобными, что казалось, время повернуло вспять - и перед зрителями стоит реальная Феодора, которая только что сошла с равеннской мозаики. На маскарад этого же года, проходивший в присутствии королевской четы в Квиринальском дворце, маркиза Казати прибыла в платье из золотого шитья и приковала к себе взгляды публики на неприлично долгое время. Хотя увлекать костюмом - разве это неприлично? Вот огромный питон вместо платья - другое дело, или же леопардовая мантия, наброшенная на голое тело. Не случайно про маркизу частенько говорили, что сегодня, кроме духов, на ней ничего не было.

Роман с Д"Аннунцио раскрепостил Луизу: ее природная робость поначалу сокрылась за необыкновенными, баснословно дорогими костюмами, а потом и вовсе переродилась в невиданного масштаба эпатаж. Казалось, что светские сплетни по поводу ее скандального избранника отлетали от Казати, не коснувшись. Ее, видимо, и вправду не трогали всевозможные колкости и карикатуры в свой адрес, а может быть, напротив, она получала от них удовольствие. Интересно, с каким чувством она рассматривала популярную в то время карикатуру, на которой она была изображена в обнимку с Д"Аннунцио посреди кровати маркиза. Камилло реагировал на это индифферентно. И в целом, похоже, оказался благородным джентльменом, то есть понимал, что Луиза весьма и весьма пополнила его скромное состояние, что она никак не мешала его страсти к охоте и, главное, подарила ему чудесного ребенка. Что же еще может желать настоящий маркиз?

Отдаленные друг от друга супруги в 1906 году вдруг загорелись общим делом - строительством особняка в Риме. Словно для бесконечных разговоров своих богатых соседей Луиза отделала особняк вопреки всем традициям, доминантой здесь выступал черно-белый цвет интерьеров. Но самой большой страстью маркизы были, конечно, не венецианские зеркала и роскошные портьеры, а животные. Ими она окружала себя всю жизнь, и в таком количестве, что даже в конце своего пути, не имея средств к существованию, обитая в казенных комнатах, она держала пять-шесть пекинесов - любимую породу. Порой ей действительно нечего было есть, но еду собакам она добывала: у знакомых, друзей, бакалейщиков. Когда же, состарившись, какая-то из собак умирала, маркиза просила сделать из нее чучело.

В новом римском особняке припеваючи жили многочисленные сиамские, персидские и прочие коты, рядом с ними сторожил сад огромный мастифф Анджелина, в доме в ошейниках с крупными бриллиантами бегали борзые (с которыми она запечатлена на нескольких картинах).

«Я вошла в вестибюль, отделанный в греческом стиле, и села, ожидая появления маркизы. Внезапно я услышала тираду немыслимо вульгарных выражений, обращенных ко мне. Я огляделась и увидела зеленого попугая. Он сидел на жердочке, не привязанный. Я поспешно поднялась и перешла в соседнюю гостиную, решив подождать маркизу там. И вдруг до меня донеслось угрожающее рычание - рррр! Передо мной стоял белый бульдог. Он тоже был не на цепи, и я выбежала в соседнюю залу, устланную и увешанную медвежьими шкурами. Здесь я услышала зловещее шипение: в клетке медленно поднималась и шипела на меня огромная кобра…» - вспоминала танцовщица Айседора Дункан в «Моей жизни».

У главного входа в этот особняк гостей встречали две отлитые из золота газели. И все обитатели этого великолепия были настолько своеобразными, что разобраться, кто из них более, а кто менее «натуральный», представлялось делом нелегким.

Неугодных в шкаф!

Кого маркиза любила больше: животных или людей? Скорее, первых. А из людей предпочитала мужчин. С женщинами дружбы практически не имела, обходилась общением лишь с несколькими подругами. По отношению к другим - например, к дамам, присутствующим на ее балах, могла проявлять разные нелюбезности. Современники говорили, что во время печально известного парижского маскарада, устроенного Казати в память о графе Калиостро, за попытку скопировать ее костюм маркиза заточила одну из дам в шкаф на весь вечер.

Луиза слыла великим меценатом. Большой знаток живописи, она патронировала множество имен, известных и неизвестных. Поддерживала художников, поэтов, музыкантов: Филиппо Томмазо Маринетти, Альберто Мартини, Джованни Больдини, Артура Рубинштейна и многих других.

Знакомство Казати с Рубинштейном началось с большого недоразумения: впервые он заметил маркизу в приглушенном освещении в салоне одного отеля, увидел ее черные, подведенные углем глаза, фиолетовые волосы и - испугавшись, вскрикнул… Но потом Казати совершенно очаровала музыканта и поддерживала его материально, чему свидетельства - его воспоминания. А к Больдини маркиза питала и вовсе особенные чувства. Их знакомство привело к чудесным результатам - необыкновенным портретам Казати, которая по приглашению художника помчалась в Париж, в его мастерскую, провела возле Больдини довольно много времени, и вот в 1908 году появилось полотно «Маркиза Луиза Казати с борзой», снискавшее бурю оваций в парижском Салоне.

Венеция и Веньер деи Леони

В 1910 году Казати совершила покупку века - старинное венецианское палаццо - дворец Веньеров. В Венецию маркиза рвалась давно: об этом чудо-городе ей неустанно рассказывал Д"Аннунцио. И вот мечта сбылась, окна ее теперешнего дворца выходили на главную артерию города - Большой канал. Правда, сам полуразвалившийся дворец представлял унылое зрелище, но для маркизы не было ничего невозможного. Обладая хорошим вкусом, она отреставрировала его (основательно укрепив постройку), сохранив при этом дух старины. В дворцовый сад оригинальная особа запустила двух гепардов, сюда же из Рима переехали борзые, а со временем зеленый оазис и вовсе стал походить на невероятный зоопарк с дроздами, попугаями, павлином (дрозды и павлин были белыми), собаками, многочисленными приматами, а также кошками. Опять же современники маркизы отмечали, что у всей живности Луиза имела необыкновенный авторитет, звери слушались ее и практически не проявляли недовольства друг к другу. Гепарды стали любимой темой гостей и знакомых маркизы, что только не сочинялось про них, как и про следующее увлечение Казати - змей. Известен случай, когда в 1915 году во время путешествия в Америку на лайнере «Левиафан» исчез удав маркизы. И она, едва пережив эту потерю, по прибытии в Нью-Йорк тут же попросила купить нового удава...

Несмотря на бесконечные разговоры о ее чудачествах, Венеция, похоже, безоговорочно приняла созидательницу эпатажа (недовольными оставались лишь соседи): как только на водах Большого канала появлялась гондола, в которой Луиза восседала в умопомрачительных нарядах в обнимку с гепардами, - публика стыла от восторга. Вскоре Казати слилась с атмосферой города настолько, что устраивала балы прямо на площади Сан-Марко. Разве мог отыскаться во власти города такой смельчак, который решил бы что-либо запретить Казати?

Чаша с цветами

К гепардам и удавам нужно обязательно добавить восковую фигуру маркизы - иначе перечень ее чудачеств окажется неполным. Перед тем как изготовить свою точную копию из воска, Казати купила еще одну куклу - копию несчастной баронессы Марии Вечеры, которую в действительности в 1889 году в замке Майерлинг застрелил ее возлюбленный принц Рудольф (сын императора Франца Иосифа I). Казати имела обыкновение поочередно усаживать этих кукол за стол. Представьте состояние гостей, входящих в комнату для ужина и занимающих места по соседству с ними. Свою собственную копию Луиза просила одевать так же, как себя. Для чего ей нужны были эти куклы? Как инструмент для розыгрыша? А может быть, увлекаясь магией, она отводила им другую роль? Интересно узнать, какие глаза были у куклы-копии маркизы, могли ли они быть похожими на ее настоящие? Говорят, что блеск последних объяснялся просто: Луиза закапывала себе капли из белладонны, а потом подводила глаза углем (отчего и испугался упомянутый выше Рубинштейн), да еще и наклеивала пятисантиметровые ресницы.

Зато какими эти черно-зеленые очи получались на полотнах Альберто Мартини, Джованни Больдини, Кеса ван Донгена, который создал серию портретов Казати! На одном из них («Чаше с цветами») Луиза, изображенная подле чаши, сама источает необыкновенный аромат соблазна. Ван Донген настолько воспылал к ней, что отказался продавать свои работы и возвращался к ее образу на протяжении семи лет. А в 1921 году он даже поселился в палаццо Деи Леони, убежав от парижских критиков. Их роман-сотрудничество оказался, как и в случае с поэтом Д"Аннунцио, бесконечно плодотворным: они питались энергией, страстями и плодами воображения друг друга. Хотя вряд ли можно сравнивать ее недолгие отношения с Ван Донгеном с романом длиною в жизнь - с Д"Аннунцио. Где бы ни жила Луиза, она непременно возвращалась к своему поэту, привозила подарки, открытки, в момент отсутствия писала ему отовсюду. Однажды ее подарок-послание превзошел все ожидания. Маркиза отправила поэту посылку с черепахой, приобретенной в гамбургском зоопарке. А поэт «ответил» ей небольшим черным аллигатором, во всяком случае, так говорили их знакомые. Черепаха Хели прожила у Д"Аннунцио почти пять лет, но потом, прямо перед приездом маркизы, - и надо же такому случиться - она объела туберозы в саду его особняка и отравилась. Зная, как опечалится дорогая сердцу Кора, поэт заказал Хели золотые доспехи и уложил ее в этом обличье на атласную подушку. Видимо, предполагая, что эффект от этого зрелища несколько скрасит Луизе горечь потери.

Экстравагантность под занавес

Маркиза окончательно рассталась с супругом в 1914 году, а официальный развод получила лишь в 1924-м. Кристине в 1914-м исполнилось 13 лет, она осталась с матерью. Хотя что означает «осталась»? Дочь сначала жила в строгом римско-католическом монастыре, а потом училась в Оксфордском университете, который так и не окончила. А карнавал жизни Луизы по-прежнему продолжался, правда, теперь с меньшим размахом: увеселительные мероприятия европейского бомонда сократились в связи с Первой мировой войной. А после войны мир и вовсе стал другим, и это не могла не почувствовать Казати. Изменился и ее образ жизни, хотя, конечно, менее эксцентричной она не стала.

Судьба Кристины оказалась совсем непохожей на судьбу матери. В 1925 году она вышла замуж за Фрэнсиса Джона Кларенса Уэстерна Плантагенета, виконта Гастингса, вопреки воле родителей возлюбленного и обосновалась в Англии. Ее супруг занимался живописью и даже создал впоследствии портрет своей скандально известной тещи. В 1928 году Кристина родила девочку, которую назвали Мурея.

Внучка маркизы сыграет в ее закатной жизни особую роль: она одна из немногих будет рядом с Луизой в старости. Кристина расстанется с Гастингсом, выйдет замуж второй раз, но уйдет из жизни в 51 год. Так, постепенно близкие люди будут покидать маркизу…

Проказы графа Калиостро

Особо громкую и подчас скандальную славу Казати придали события, связанные с чередой ее балов 1927 года. Один из них, майский (он, правда, оказался, наиболее «тихим»), запечатлела помощница Айседоры Дункан Мэри Дести в книге «Нерассказанные истории»: «Мы прибыли около полуночи в страшное ненастье. Нам показалось, перед нами возникло сказочное видение. Дом был окружен вереницей крохотных электрических лампочек… По тропинкам сновали лакеи в роскошных, шитых золотом камзолах, атласных штанах и шелковых чулках. В доме, невзирая на потоп, собрались все звезды «Комеди Франсез» и самые знаменитые поэты и художники того времени. Прием воистину поражал великолепием… Росту в этой худой женщине (маркизе. - Прим. ред.) было что-нибудь метр восемьдесят, и вдобавок она надела очень высокую черную шляпу, усеянную звездами. Лица было не видно под маской, из-под которой сверкали под стать бриллиантам, усыпавшим руки, шею и плечи, огромные глаза. Как сомнамбула, прошла она по залам, раскланиваясь со всеми, будто одна из приглашенных…» Это называлось балом Золотой розы. Далее Мэри Дести отмечает, что в память об увиденном великолепии она долго хранила золотую розу, внутри которой находилась крошечная капсула с розовой эссенцией - золотые цветки раздавали гостям перед разъездом. Этот бал прошел на удивление спокойно, а вот другой - в память о графе Калиостро, устроенный месяцем позже, провалился. Он готовился в парижском особняке Казати - Пале-Роз, принадлежавшем до нее графу Роберу де Монтескью. Приготовления к празднику были грандиозными. Перед приездом гостей дворцовый сад был уставлен горящими факелами, столы изобиловали яствами, прислугу нарядили в парики и костюмы, соответствующие духу времени великого чародея. Кого здесь только не было! Петр Великий, Мария Антуанетта, граф Д"Артуа… Но действо развернули вспять сами силы природы, началась такая гроза, что молния, казалось, вот-вот спалит всех присутствующих. Возникла жуткая паника, и гости в ужасе стали разбегаться во все стороны прямо по потокам воды, да еще и поливаемые сверху. Все смешалось: костюмы, кринолины, парики, грим растекался по их лицам ручьями. Это было страшное зрелище.

Оплатить все счета за этот маскарад Луиза сможет с большим трудом, изыскивая средства уже из остатков своего состояния.

И с этого момента ее долги неуклонно росли. С молотка пошло сначала содержимое дворца, а потом и само сооружение, а главное - необыкновенный «Эрмитаж» Казати, где, говорят, насчитывалось около 130 посвященных ей работ. И если представить, какие имена присутствовали в этой галерее, то можно составить представление о величине долга. Хотя маркиза никогда не умела быть рачительной, чего стоят такие факты, что она могла расплачиваться с таксистом драгоценными камнями. Кстати, одну из золотых газелей приобрела в то время Коко Шанель…

В 1938 году умер ее самый задушевный друг - Д"Аннунцио. На его похороны Казати не поехала. Может быть, помнила тот факт, что поэт не откликнулся на ее просьбу о займе перед аукционом в Пале-Роз. Но какая же должна была быть сумма этого займа?! Маркиза не вдавалась в такие подробности. А может быть, она просто не хотела видеть его мертвым, не было ее и на похоронах дочери…

В преклонном возрасте маркиза продолжала оставаться Луизой Казати и все так же как магнитом притягивала к себе людей. Последние пятнадцать лет не единожды проверили ее на прочность, и она не изменила своей жажды жизни. Как пишут биографы, Скот Д. Райерссон и Майкл Орландо Яккарино, обстановка, в которой она пребывала, совершенно не походила на прежнюю. Некогда одна из самых богатых женщин Европы довольствовалась диваном, набитым конским волосом, старой ванной и сломанными часами с кукушкой. При этом Казати продолжала развлекать себя и навещавших ее друзей, число которых сильно сократилось: она составляла коллажи из газетных и журнальных вырезок. И ее творчество как всегда было проникнуто выдумкой и оригинальностью.

1 июня 1957 года Луиза Казати стала частью вечности. Она умерла за любимым развлечением - по окончании спиритического сеанса. Внучка одела ее в легендарный леопардовый костюм, последний друг маркизы, Сидни Фармер, принес для нее новые накладные ресницы, а также чучело любимого пекинеса, который приютился в ногах дражайшей хозяйки.

Прекрасная маркиза покоится в Лондоне на Бромптонском кладбище.

Приспичило мне тут соорудить сад в бутылке. Вот такой.

Поэтому поехали за растениями в магазин в соседней деревне. А в этой деревне есть замок, такой конкретный, огромный замок на пол-деревни. Вот такой.

И сколько мы туда лет подряд ездим, а никогда его вблизи не видели. Поэтому предложила, наконец, восполнить культурный пробел. Подъехали, припарковались, прошли сотню метров, взглянули. Очень впечатляет. Такая копия в миниатюре замка миланского, кто видел, может себе предствить. Но в отличии от старшего брата наглухо закрыт, заброшен, весь в плюще и черных подтеках. Даже обидно, что такая красота пропадает.

Стало мне интересно поподробней разузнать, что там с этим замком, да как. Вернулась я домой, про сад в бутылке, естественно, забыла, и давай себе гуглить. Замок этот построен аж в середине 14 века, и принадлежал хозяевам Милана, семье герцогов Висконти. Они приезжали туда на летние каникулы, на охоту, на сбор урожая, или чем там еще летом в те времена занимались. Ну а потом, как водится, со смертью тех и этих, замок пошел по рукам. Пока не перешел в собственность семьи маркизов Казати-Стампа ди Сончино. А потом, читаю, после трагический событий в семье, был куплен одним богатым предпринимателем.

Тут, как можете догадаться, я сразу уши навострила - что за трагедия, о которой я еще не в курсе? И давай опять нагугливать, теперь уже с большим интересом. Тут открылась мне еще одна неведаная доселе страница итальянской криминальной хроники, да такая, что в пору заводить тэг "их нравы".
Под катом продолжение, немного 18+.

Предпоследним, значит, хозяином замка и еще кучи разной недвижимости был Камилло Казати-Стампа ди Сончино. И женился он вторым браком на одной красотке из простолюдинов, по имени Анна Фалларино. Эта Анна была красавица и женщина без комплексов, что маркиза, наверное, и привлекло, потому что он сам был большой затейник. Любил он Анну Фалларино хоть и сильно, но очень по-своему, по-аристократичному. Например, ему нравилось смотреть на совокупления его жены с разными посторонними мужчинами, которых он специально приглашал для этих целей, и потом фотографировал их себе на память в разных неприличных позах. И вел всему этому безобразию строгий документированный учет с подробными описаниями.

Говорят, у него в распоряжении имелся даже целый остров, с особняком в зеркалах и прозрачных стенах, где он предавался блуду в компании таких же извращенцев. И горе тому любопытному ротозею, который решил бы сунуться на остров: маркиз, говорят, держал кругом заряженные ружья и стрелял на поражение.

В общем, так весело проводили они свое время: жене, похоже, тоже такой расклад нравился, а может, деваться ей было просто некуда, кто знает, но жили они вроде в согласии и гармонии. Предавались своим оргиям, накапливали фотоматериал, и жили бы так и дальше, но тут вдруг аристократ взревновал Анну Фалларино к одному из молодых парней, которого, собственно, сам и пригласил поучаствовать в оргиях. Вот ведь извращенная логика у маркиза.
Не понравилось ему, что у жены к парню вроде как возникли эмоции любви и нежности.

Не то маркиз и впрям таким ревнивцем оказался, не то стало ему обидно за шаткую проспективу будущих оргий, но в один прекрасный день, будучи на охоте у друзей, он прознал, что в его отсутствие жена принимает в гостях того самого парня. Маркиз рванул домой, открыл с пинка дверь и выстрелил сначала в жену, потом в ее любовника, а потом застрелился сам. Так их и нашли: мирно покоящаяся в кресле Анна, толком не успевшая понять, что случилось, ее любовник, успевший осознать, что вот в этот самый момент ему пришел конец, и сам маркиз с самостоятельно снесенной себе наполовину головой.

Говорят, полицейские были сами в шоке от данной сцены. Во-первых, потому что речь шла не абы о ком, а об одной из самых богатых и влиятельных семей Италии. Во-вторых, потому что многие были наслышаны о проделках маркиза и его жены, и в подтверждение тому обнаружили журнал со всем их интимным бухучетом. И в третьих, потому что у бедной Анны из места ранения, по свидетельствам очевидцев, вместо крови вытекала непонятная белая жидкость, и отсталые итальянские полицейские долго не могли понять, что это такое могло быть. Потому что в 1970 году еще мало кто знал про силикон и об операциях по увеличению груди, которым подверглась несчастная мадам в Америке за большие деньги.

Короче, вот это тройное убийство-самоубийство наделало кучу шума в газетах, тем более что практически сразу какой-то благожелатель передал в печать уйму пикантных фоток Анны Фалларино, отснятых маркизом-фотолюбителем во время их любовных утех. Таким образом, итальянский обыватель мог вдоволь повозмущаться падшей аристократией, задним числом ей позавидовать, и напоследок успокоить себя мыслью, что богатые тоже плачут.

У маркиза осталась несовершеннолетняя дочь от первого брака, которая и унаследовала все его бескрайние богатства. Тут тоже не обошлось без интриги: при жизни маркиз оставил завещание, по которому все, совершенно все переходило в руки Анны Фалларино, в том случае, если она умирала после него. Родственники несчастной женщины, народ простой и до этого тупо завидовавший удачливой Анне, взялся было потирать руки в ожидании оттяпать себе часть какого-нибудь поместья. Но динамика смертей показала, что маркиз логично покинул сей мир последним, поэтому бедные родственники остались не у дел.

А несчастная дочка оказалась под прессом своего горя, внимания желтой прессы, общественного мнения и вездесущей налоговой, которая потребовала тут же выплатить сумасшедшие деньги в качестве налога на наследство. Девушка оказалась в затруднительном положении, но ей пришел на помощь ее ушлый адвокат, который посоветовал продать кое-что из собственности маркизов одному богатому предпринимателю, некоему Сильвио Берлускони. Что и было сделано, и говорят, что при продаже она сильно продешевила.

Сохранено

Она была молодой светской дамой, когда познакомилась с Габриэле Д`Аннунцио.
Он стал ее учителем, заложил основы образа, запечатленного множеством художников. Картины, скульптуры, фотопортреты – целая галерея рассыпана по музеям и частным коллекциям. Но была еще ее жизнь – уникальная, возможная только в прекрасную эпоху. Отблески от нее едва долетают до нас, они гаснут, слабеют со временем. Огромные богатства, унаследованные от родителей, она обратила в прекрасные дворцы, драгоценности, наряды и путешествия. В роскошные карнавалы и праздники, в одно безумное представление, в шоу, как сказали бы наши современники. В центре этих многофигурных композиций всегда довлел один статичный гипнотический образ.
Имя ее – Кора. Так назвал ее Д`Аннунцио. (Она исправила для красоты – Core).
Кора, Геката, Дева подземного мира – архетипы женского божества. Что знала она об этом? Что знал о них Д`Аннунцио, которого назвала она Ариэлем?

«Хочу быть живым шедевром!» - провозгласила Кора. И она стала им.

Портрет Казати кисти Джованни Больдини

Казати в короне императрицы Феодоры

Портрет обнаженной маркизы. Джованни Больдини

Роберто Монтенегро. Казати. 1914 г.

Казати приобрела и реставрировала виллу Палаццо деи Леони в Венеции. Продумала и воплотила роскошный интерьер. Каждый сезон на время переезда из римского дворца на виллу перевозили покрытие полов из черно-белого мрамора с подсветкой. В дверях красовались золотые газели.
В саду она поселила множество белых павлинов и дроздов-альбиносов. Белые и черные борзые жили вместе с хозяйкой. И не только они – маркиза держала много других экзотических животных, особо прославились ручные гепарды, которых она выгуливала на усыпанном бриллиантами поводке; питон, которого возила с собой в поездки в бархатном футляре и злющая обезьяна, пугавшая гостей вонью и криками. По легендам и воспоминаниям современников, животные маркизы никогда не не ссорились между собой, не нападали друг на друга. А ведь известно, что животные часто отражают характер своих владельцев.
Помимо всевозможных экстравагантных костюмов, Казати любила ночные прогулки в меховом палантине, накинутом на обнаженное тело. Сопровождали ее верные гепарды и высоченный арап-камердинер с двумя горящими факелами, освещая зрелище для публики. Некий шутник сказал, что из одежды на ней были только духи. Высокий рост и стройная фигура позволяли воплощать любые образы, носить самые немыслимые наряды. Такой она запечатлена на одном из портретов Умберто Бруннелески, написанном около 1913 года.

На одну из прогулок Казати вышла, завернутая в тигровую шкуру, а голова тигра красовалась поверх ее собственной...
На одном из устроенных ею празднеств Маркиза разыграла интермедию в декаденском стиле. С криком: «Я задыхаюсь!» она вспорола себе платье спереди и рухнула на черный бархатный ковер. Барон Панателли успокоил перепуганных гостей и предложил всем следовать за «телом» маркизы в гондолах на маленькое кладбище острова Торчелло – слушать там заупокойную мессу.
Порой маркиза устраивала балы даже на площади Сан-Марко.

Лев Бакст нарисовал и спроектировал около 60 костюмов маркизы:

Один такой костюм - сплошь из электрических лампочек -
"Фея ночи" чуть не привел маркизу к гибели:
при включении в розетку случилось короткое замыкание!

Рисовал Бакст и портреты Луизы:

Юлий де Блаас. Портрет Казати в костюме Белого Арлекина,
спроектированном Бакстом:

Даже в декаденсткую эпоху, большинство публики остается косной. И хотя на подмостках царили Сара Бернар, Ида Рубинштейн, Клео де Мерод и другие не менее блестящие героини, маркиза так и осталась не понятой. Она была слишком эпатажной даже для тех легендарных времен. Ее безграничное воображение, поддерживаемое огромными финансовыми возможностями вызывало болезненную зависть.
Луиза Казати была добра не только к животным. Ее агрессивные образы и лицо, напоминающее то маску медузы, то голову львицы, были всего лишь личинами. Сохранилась история о том, как маркиза устроила судьбу своего гондольера, подарила ему состояние, которое дало ему возможность ему жениться на любимой девушке-аристократке. Родители невесты были категорически против брака с простым гондольером, и Луиза уговаривала их устно и письменно, посылая депеши, написанные изысканным слогом на гербовой бумаге...
Луиза много путешествовала. В детстве одним из ее кумиров был король Людвиг||Баварский, и она каталась в Альпах на санях ночью, чтобы увидеть те красоты, которые видел он, и, возможно, заглянуть ненадолго в его мечты...
Была у Луизы Казати еще одна любимая героиня – княгиня Кристина ди Бельджойозо, жившая в начале Х1Х века. В честь нее Луиза назвала Кристиной свою единственную дочь. Эта княгиня была, как сказали бы наши современники, настоящей готессой: черноволосая, худая, высокая, с мертвенно-бледным лицом. Она вдохновляла Мюссе, Шопена и Делакруа. В ее будуаре обнаружили частично набальзамированный труп ее молодого любовника. По слухам, эта легендарная особа сохраняла в золотых шкатулках сердца своих любовников после их смерти. Чтобы сделать свой взор еще более магнетическим, и еще больше походить на княгиню Кристину, Луиза закапывала до конца своей жизни в глаза беладонну, и зрачки ее увеличивались, занимая почти весь центр глаза.
За увлечения траурными нарядами Казати наградили прозвищем «Венера с Пер-Лашез».

Еще один портрет кисти Больдини

На одном балу в Париже Луиза появилась вся в черном с восковой копией окровавленной руки, сжимающей кинжал, на шее. А в Парижской опере восседала в эспри из перьев белого павлина на огненно-рыжих волосах. По руке ее стекала настоящая кровь. То была кровь курицы, зарезанной по дороге в машине личным шофером. На премьере русского балета она появилась в платье из перьев белой цапли, осыпавшихся при каждом движении. Из театра она вышла фактически нагой. Она не довольствовалась собственными волосами и носила парики, был у нее и головной убор из сплетенных змеиных чучел, шелестевших при каждом движении. Подобно современным любительницам фэнтези, она цепляла к вискам золоченые бараньи рога, выходила в свет с черной повязкой на глазу, а борзую могла приказать выкрасить под цвет перьев любимой шляпы – специально для конкретной прогулки.
Ее друзьями были знаменитый денди граф Робер де Могтескью и его любовник Габриэль де Итурри. Монтескью общался с очень узким кругом, в том кругу Казати была титулована Богиней. Они вместе посещали самые модные магазины Парижа. Рене Лалику заказывали всевозможные ювелирные украшения – амулеты, подвески, пояса, диадемы, шляпные булавки, шпильки и множество других вещиц. С 1912 до 1914 года маркиза была основной заказчицей Поля Пуаре.

Джованни Больдини.
Портрет графа Робера де Монтескью

Луиза Казати отдала дань и куклам, заказав восковую копию убитой любовницы австрийского эрцгерцога Марии Вечеры, а также собственный восковой портрет в полный рост. Эта фигура, в наряде хозяйки, безмолвно сидящая за чайным столом, до безумия пугала гостей. Художница Лотта Притцель создала маленькую восковую копию маркизы, ставшую на долгие месяцы ее самой любимой игрушкой и центром существования. Вот как сама художница характеризовала свою модель: « У нее был артистический темперамент. Не имея таланта к самовыражению ни в одном из искусств, она превращала самое себя в произведение искусства. Начисто лишенная внутренней жизни, не способная ни на чем сосредоточиться, она черпала свои безумные идеи извне.» Я позволю себе не согласиться с этой строгой критикой. Разве не должен каждый делать то, что он делать мастер? У Луизы Казати был замечательный вкус и море денег. Для чего ей было учиться музыке, рисованию или другим искусствам? Аннунцио научил ее самому драгоценному из искусств – быть свободной. Ведь даже богачи жили в плену условностей, особенно аристократия. Немногие богатые выскочки отваживались на чудачества, хотя таковые и находились. Даже в наше время с кажущейся толерантностью и всеприятием невозможно устроиться на работу в офис, имея прическу «ирокез» или даже просто придя на собеседование в экстравагантной, хотя и аккуратной одежде. Что говорить о начале ХХ века? Казати была смелой и талантливой. Ей выпал уникальный шанс жить так, как ей хотелось. И она смогла реализовать себя гораздо более полно, нежели если бы она изучала какое-то одно искусство.
Отношения с Д`Аннунцио Казати поддерживала в течение всей жизни. Она писала ему письма с понятными только им двоим символами и высылала приглашения на черном пергаменте, писанные золотыми чернилами, украшенные черепом и розой. Поэт отвечал музе в том же мистико-элегическом ключе. Замечательным моностихом звучит эта телеграмма от Луизы к Д`Аннунцио: «Стеклянных дел мастер сделал мне два огромных, зеленых, сверкающих глаза – не прислать ли их вам?» Поэт отвечал созвучно: «Ариэль пребывает в меланхолии и борется с кручиной». За ней следует еще одна шифрограмма влюбленности: «Я нашел маленькую золотую амфору от Вашего ожерелья. Она пуста. На дне – ни грана надежды. Ариэль».
Д`Аннунцио посвятил музе неудачный роман «Быть может-да, быть может-нет» и незаконченную повесть «Восковая фигура». Почему-то принято считать, что сценарий нашумевшего фильма «Господин оформитель» написан по мотивам гриновского рассказа «Серый автомобиль». На самом деле, в фильме можно найти лишь следы этого рассказа. А от «Восковой фигуры» в сценарии мы найдем очень многое: герой влюбляется в воскового двойника своей любовницы. Копия оживает и занимает место оригинала.

Хотелось бы уделить момент внимания и подаркам, которые дарили друг другу влюбленные: стеклянный шар для медитации поэт подарил Коре незадолго после того, как они познакомились. С этим шаром она запечатлена на множестве живописных и фотопортретов. Маркиза подарила другу кольцо, принадлежавшее некогда Байрону. Был и еще особенный дар – живая черепаха. Ее чучело до сих пор украшает стол в покоях виллы Д`Аннунцио.


Бельтран-и-Массес. Портрет Луизы Казати

Портрет маркизы кисти Огастеса Джона

Часть гостиной Д`Аннунцио с чучелом черепахи на столе

С началом Первой мировой прекрасная эпоха закончилась. Модерн вышел из моды, ему на смену пришел Ар деко, но для Казати это не стало преградой. Новые живописцы продолжали множить ее портреты и славу, к живописцам добавились фотографы. Она вдохновила Кеса ван Донгена, футуристов Джакомо Балла, Карло Карра, Фортунато Деперо и многих других.

Джакомо Балла. Портрет Казати и ее зверей

Осколком символизма оставался график Густав Адольф Мосса, написавший портрет Луизы в виде сияющей головы с грозным взглядом и выдохом, исходящим из слегка ощеренных губ.
С возрастом маркиза становилась все чудаковатее: видимо, сказывалось нередкое употребление распространенных в то время веществ, свободно продававшихся как лекарства – таких кокаин и героин (их прописывали от кашля), опиум в качестве снотворного. В моде были абсент и гашиш. Щепотки кокаина разводили в шампанском, а кокаиновую пасту намазывали на тосты в качестве афродизиака. Со средствами маркизы нетрудно было раздобыть любое психотропное средство, в любых количествах.
Необыкновенно модным считался остров Капри, и Казати против воли владельца проникла на вилу «Сан-Микеле», принадлежавшую одному богатому врачу. Доктор опрометчиво подписал с ней какой-то договор, и уже не мог выдворить маркизу обратно. Луиза тут же сменила обстановку в соответствии со своими вкусами и продолжала свойственную ей жизнь: принимать гостей в костюме Евы, позировать художникам, приглашать в гости Габриэле Д`Аннунцио. Он привез ей в подарок цветы из муранского стекла для украшения сада, в саду же громко пел серенады. Пел, видимо, неплохо, так как послушать эти концерты собиралась под окнами небольшая толпа.

Портрет, написанный в "Сан-Микеле" американской художницей Ромейн Брукс

Вечерами на виллу приходили гости, они принимали психотропные средства, предавались спиритизму и дивились фокусам, которыми развлекала их Луиза: раскачивающиеся пальмы в саду (с помощью мощных вентиляторов), искусственую луну в парке...
В 1921 году умер друг маркизы знаменитый граф Робер де Мотескью. Он был учителем Марселя Пруста, окрестившего его Профессором Красоты. Умер от болезни почек, нажитой непосильным употреблением всевозможных веществ, приносящих наслаждение, изысканных яств и вин. После него осталась усадьба Пале Роз близ Версаля, под Парижем. Владелицей этой усадьбы стала маркиза Казати. По своему обычаю, маркиза перевезла в здание мраморный пол с алебастровым солнцем, подсвечивавшимся изнутри. В одной из ванных комнат на спинах позолоченных львов стояла огромная алебастровая ванна, куда изливалась вода из пасти нефритовой рыбы.
В холле появилось заводное чучело пантеры, а для приемов гостей брали напрокат пару бенгальских тигров под руководством укротителя.
В бывшей библиотеке графа Монтескью разместились книги по магии и чародейству и целая галерея портретов маркизы, насчитывавшая около ста тридцати экземпляров (точное их количество не известно).
Украшения Луиза заказывала теперь у Картье, а сюжеты для ювелирки художница Жанна Туссен подсматривала в доме Казати, вдохновляясь многочисленными диковинами.
В 21 году Ман Рей создал известные всему миру фотопортреты Луизы.

В 25 и 26 годах маркиза гостила в Америке. Тогда же она начала пользоваться вуалью, с которой редко расставалась впоследствии. Эта вуаль вызвала поток легенд – будто бы она скрывала шрамы нанесенные когтями хищников из домашнего зоопарка, или даже клеймо, выжженное неким отвергнутым поклонником. Но все было гораздо прозаичнее – вуаль скрывала морщины.
Вернувшись из Америки, Луиза продолжала устраивать маскарады и праздники. Некоторые из них с шумом проваливались, какие-то проходили удачно. Груз сплетен и легенд накапливался, росли долги. Как это ни печально, маркиза промотала свое огромное состояние. Умирали прежние друзья. Живписец Больдини бушевал: «Они все мрут мне назло!», сам он продержался до 89 лет.
Оставшиеся в живых друзья и дочь поддерживали Луизу. Любые суммы она с легкостью транжирила, поэтому денег ей давали крайне мало, только на самое необходимое. Но она не теряла бодрости духа и никогда не унывала. Жила в более чем скромной обстановке, составляла коллажи из журнальных и газетных вырезок. Один знакомый, имевший связи как-то увидел эти картинки и предложил устроить выставку, но Луиза отказалась.

Альберто Мартини. Медленный возврат из перевоплощений.
Этот портрет был особенно любим зверями
из домашнего зоопарка

Маркизы давно нет на свете, но образ ее и сейчас вдохновляет модельеров и художников. Есть большая фотосессия, где в образе
Казати позирует прекрасная Тильда Суинтон:

Сегодняшний этюд будет посвящён одной из самых эксцентричных красавиц прошлого, маркизе Луизе Казати .

Луиза Аделе Роза Мария Амман родилась 23 января 1881 года в семье преуспевающего итальянского промышленника Альбето Аммана, которому король пожаловал титул графа. Биографы пишут, что в детстве Луиза была не слишком общительна; она любила находиться в уединении, рисовать и проводить время с матерью, листая модные журналы и восхищённо рассматривая роскошные мамины туалеты, элегантные платья и изысканные драгоценности.

Луиза была совсем юной, когда скоропостижно умерла её мать, а через несколько лет – отец. Вдвоём с сестрой они стали наследницами огромного состояния, но, право, никакое наследство не могло компенсировать такую потерю. Возможно, именно этим объясняется то отношение к деньгам, с которым Луиза прожила всю жизнь: она никогда не задумывалась о них, не экономила, а только тратила, тратила и тратила…

Титул маркизы и фамилия Казати достались ей от супруга – девушка вышла замуж в 19 лет за знатного, но небогатого маркиза Камилло Казати Стампа ди Сончино. Она родила ему дочь и на третьем году семейной жизни обзавелась любовником – перед её гипнотическим взглядом не устоял знаменитый поэт и романист Габриэле д’Аннунцио. К тому времени семейные оковы начали надоедать Луизе, она скучала – и именно романтичный и энергичный «рыцарь» Габриэле вдохновил молодую маркизу на то, чтобы превратить однообразные будни в увлекательный и яркий спектакль.

К слову, отношения Луизы и Габриэле продлились до самой смерти поэта в 1938 году. Законный супруг смотрел на тот роман сквозь пальцы – его, похоже, куда больше увлекала охота. Нас же, в свою очередь, интересует стиль Луизы Казати – подлинной Музы своего времени.

Читайте также Отель мечты Dream Downtown

Образ Казати моментально узнаваем: огромные зелёные глаза на мертвенно-бледном лице, подведённые углём, горящие, как у ночной птицы. Для того, чтобы придать им блеск, маркиза закапывала в глаза белладонну. Её любимые цвета – чёрный и белый, как символ крайностей, к которым она всегда стремилась. Самые дорогие дома. Самые изысканные интерьеры. Самые грандиозные балы и приёмы, на которых центром внимания всегда была она – «неистовая» Луиза Казати.

Портреты Луизы Казати

Её римский дом был выдержан в любимой чёрно-белой гамме, а по комнатам расселилось множество животных, – которых Луиза любила куда больше, чем людей: сиамских и персидских кошек, породистых собак, экзотических птиц и даже змей. Переехав в Венецию и купив там огромный дворец, маркиза устроила в саду настоящий зоопарк с гепардами, обезьянами, пёстрыми попугаями и павлином. Гепарды, в инкрустированных бриллиантами ошейниках, были постоянными спутниками маркизы в прогулках и путешествиях.

Экстравагантные наряды для маркизы сочиняли Лев Бакст и Поль Пуаре, а в Венеции её фаворитом стал Мариано Фортуни. Вспоминают, как она покорила этот город, впервые прогулявшись по улицам в плаще от Фортуни с алым парчовым капюшоном, держа на поводках двух борзых – чёрную и белую. На собаках были ошейники из бирюзы, а завершал процессию темнокожий слуга с опахалом… В другой раз, пригласив на вечер русскую компанию знаменитостей – Александра Бенуа, Льва Бакста, Сергея Дягилева и Вацлава Нижинского – она шокировала всех своим облачением: «на хозяйке вечера не было ничего, кроме змеи».

Перебравшись в Париж (слишком долго находиться на одном месте, в одном окружении казалось маркизе слишком скучным), Луиза начала эпатировать местную видавшую виды публику, выгуливая на поводке настоящего крокодила и появляясь в парижской Опере в платье из перьев цапли, которые облетали при каждом движении и постепенно «раздевали» маркизу. Одно из самых живописных описаний стиля Казати оставлено скульптором Екатериной Барятинской: «Я увидела не женщину, а произведение искусства… Широкие персидские шаровары из тяжёлой золотистой парчи, туго стянутые у щиколоток бриллиантовыми застёжками искусной работы. На ногах золотые босоножки на высоких алмазных каблуках. Декольте кончалось у широкого парчового пояса; изумительно вылепленная грудь была чуть прикрыта кружевом тончайшей работы. В ушах красовались массивные жемчужные серьги. Огромная чёрная жемчужина переливалась на пальце одной руки, такого же размера белая – на другой. Лебединую шею несколько раз обвивала жемчужная нить».

Читайте также Способы оформления банок с вареньем

Самый необычный костюм Казати оказался и самым неудачным, несмотря на великолепную идею: Пабло Пикассо придумал для неё платье из электрических лампочек, которые должны были светиться. Но по неосторожности маркизу ударило током, и она не смогла появиться перед публикой. Однако времена менялись, и Первая мировая война всех заставляла отказываться от роскоши и излишеств. Всех, кроме Казати. Она по-прежнему тратила деньги на невероятные наряды и закатывала балы, но на это уже смотрели не с восхищением, а с осуждением. Между тем, некогда несметное богатство её таяло, и к концу жизни маркизе пришлось продать и раздать за долги всё, чем она владела.

Забытая и обнищавшая, маркиза Луиза Казати скончалась в возрасте 76 лет, пережив собственную дочь. Но образ Музы прошлого не смог окончательно стереться из памяти – и по сей день он продолжает будоражить умы художников, писателей, драматургов, кинорежиссёров, дизайнеров моды, вдохновляя и восхищая всё новые и новые поколения.

Маркиза в платье “Фонтан” Поля Пуаро и в костюме “Королева ночи” Леона Бакста

Маркиза в платье Поля Пуаро (в центре) и на фотографиях Мэна Рэя (по краям)

Тильда Суинтон в образе Луизы Казати для журнала Acne Paper

Карин Ройтфельд в образе Луизы Казати. Фотограф Карл Лагерфельд